находится совсем недалеко, а за ней как раз железнодорожная насыпь.
– Давайте пойдем к насыпи рощей, – предложила Петровская. – Вы ведь хорошо ее знаете?
– Конечно, – уверенно отозвался Михаил.
Какое-то время они шли молча. О чем думала Петровская, приходилось только догадываться, а вот думы Михаила были вполне явственны. Он думал о гостье замка и был полон восторга, что такая прелестная женщина идет рядом с ним, смотрит на него, невзначай касается его своим плечом. Волна чувств к ней уже захлестывала его и продолжала расти.
– Ой, как здесь много травы!
Михаил почувствовал себя виноватым:
– Да, роща порядком заросла.
– А теперь ступайте вперед и указывайте мне дорогу, – потребовала Петровская, когда они подошли к роще.
Пропустив его, она подобрала подол платья и, выверяя каждый свой шаг, пошла следом. Тропинка была едва различима, но Михаил шел уверенно, пользуясь только ему знакомыми ориентирами.
– Вы действительно прекрасно знаете свою рощу, – сказала сзади Петровская.
– А вы сомневались? – обернулся Михаил и не сразу смог оторвать взгляд от ее лица, покрывшегося нежным румянцем. – Ведь здесь прошло все мое детство.
– Вовсе нет, – ответила она, отметив про себя его взгляд. – А кто-нибудь еще знает этот лес так же хорошо, как вы?
– Пожалуй, отец, – снова обернулся Михаил, чтобы еще раз полюбоваться ее лицом.
– Наверняка еще и егеря? – уточнила Петровская.
– Мы давно уже их не держим. Железная дорога распугала крупную дичь. Осталось немного… Так что егеря нам теперь без надобности… Вот черт, – выругался он, останавливаясь.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила барышня.
Он обернулся и указал в чащу:
– Вон там, у березы – видите?
Петровская взглянула в ту сторону, куда указывал Михаил, и увидела бьющегося в траве зайца.
– Господи, заяц!
Михаил выглядел рассерженным:
– Опять этот сопляк расставил свои силки. Ну, я ему устрою…
Он подошел к зайцу, одной рукой взял его за уши, а другой принялся развязывать силки, в которых тот запутался. Потом опустил животное на землю. Заяц не думал убегать, казалось, что он не верил в предоставленную свободу, он слегка пошевелил длинными ушами, как если бы всерьез размышлял о случившемся, а потом, осознав спасение, кинулся прочь, петляя и выделывая замысловатые прыжки.
– Вы это о ком? – спросила Петровская.
– Есть тут один малолетний шалопай с березовских выселок. Силки ставит на нашего зверя. Я его как-то уже проучил, да, верно, мало. Придется ему припомнить урок.
– Он ворует вашу живность? – удивилась Петровская. – Так скажите исправнику, пусть его проучит.
– Я и сам справлюсь, – отмахнулся Михаил. – Кстати, этот паренек знает нашу рощу не хуже нас с отцом, а может быть, даже и лучше. Она для него,
