был сразу понять – если вы знаете, кто такие ашкеназы и сефарды…
– Я даже знаю, что такое «поц», – улыбнулся Гурьев.
– А графиня? Она знает?! – уставился на него ювелир.
– Что? Как переводится на английский слово «поц»?
– Не путайте меня! Про деда!
– Конечно, – пожал плечами Гурьев. – Мой дед не был большим праведником, но он был человеком слова. По-моему, достаточный повод помнить о нём и хорошо к нему относиться.
– Так значит, эта девочка ещё лучше, чем я сначала решил, – вздохнул ювелир и покачал головой. – Эх, юноша… Или вы – великий артист, или… Или мне можно вам поверить. Отчего-то мне кажется, что вас не интересуют пятипроцентные скидки…
– Совершенно не интересуют, мистер Милрайс. Торговаться я не обучен, хотя дедушка делал это виртуозно. А что, для евреев у вас специальные скидки предусмотрены?
– Да прямо! – рассердился ювелир. – При повторном заказе больше ста фунтов – пять, больше пятисот – десять процентов! Но только так – и всё! Гои, евреи, марсиане – идите все к чёрту! ваша графиня однажды чинила у меня часы своего дворецкого – подарок старого графа! А, вы ни черта не знаете… Это был настоящий Бреге с турбийоном из второй серии [15]! Вы понимаете, что это значит?! Вы понимаете, сколько стоит такая работа?!? Она говорит, – он так ими гордится! Вы можете их починить? Могу ли я их починить?!? Что за идиот! Как можно сломать в таких часах турбийон – скажите мне, как?!? Я вам сам скажу, как! Нужно хорошенько закрепить их на своём дурацком котелке для овсянки – а потом разбежаться и со всего маху врезаться им в стену какого-нибудь их дурацкого замка потолще!!! Что вы улыбаетесь?! Вы понимаете, я ревел, как последний идиот, когда она ушла от меня со своими дурацкими часами?!? Женитесь на ней – или вы идиот ещё хуже меня!!!
– Я подумаю, – вздохнул Гурьев.
– Нет, вы посмотрите только на него – он подумает!!! Ещё один хахам гадоль [16]! Когда надо думать – его нет! А когда надо хватать и бежать – он думает! Что вы смеётесь?! Что такого смешного в моих словах?!
Ну, вот – а ты сомневалась, что старик тебя запомнил, Рэйчел, подумал Гурьев, без всякого стеснения наслаждаясь происходящим. Ты всё-таки должна была предупредить меня, Рэйчел. Обязана была предупредить – по-настоящему. Совсем не так, как ты это сделала. Но я знаю, что тебе просто даже в голову это не пришло, моя Рэйчел. И не могло прийти – уж такая ты есть, моя Рэйчел. Он прав, моя Рэйчел. И сам не подозревает, насколько.
– Ничего, – продолжая улыбаться, заверил старика Гурьев. – Совершенно ничего, уверяю вас, мистер Милрайс. Я чувствую себя совершенно дома, и меня это радует.
– Сварить вам кофе? – проворчал ювелир. – Будете совсем как дома. Между прочим, в этой стране никто не умеет лучше меня чинить часы и варить настоящий тунисский кофе. Это же англичане. Они могут только выгонять из него пену. Ничего не понимают совершенно – а тем более, как надо варить кофе. Хотите?
– Хочу, –
Часы Бреге с турбийоном, выпущенные в период с 1803 по 1815 гг.
Хахам гадоль (
