так всю жизнь, глядя в её лицо, чувствуя тепло её руки через тонкую шерсть костюма и невесомый шёлк перчатки. Но он не мог. Господи. Рэйчел. – Вовсе не страшно.
– Это ужасно. Ты не можешь расслабиться ни на секунду.
– Это не так, – Гурьев посмотрел на неё, и глаза у него действительно переменились мгновенно. Кажется, даже цвет изменился. – Ты же знаешь, Рэйчел. Воин Пути не может распускать нюни. Нужно всегда быть готовым к бою. Каждый миг.
– Но здесь не Москва, Джейк. Это Лондон, здесь никто никого не трогает!
– Ошибаешься, моя девочка, – улыбка Гурьева превратилась в усмешку. – Ничего. Скоро ты сама всё увидишь.
– Что ты уже опять решил? – Рэйчел улыбнулась.
– Мы не так уж часто выходим на поверхность. Помнишь?
– Помню. И понимаю – ты приурочил это к очередному мероприятию, – кивнула Рэйчел. – Или приурочил мероприятие к этому, что, собственно говоря, одно и то же, особенно в твоём исполнении. Но мне всё равно, потому что я вижу, как на нас смотрят и как тебе это нравится, Джейк.
– Ты считаешь, это заметно? – нахмурился Гурьев.
– Не волнуйся, – хихикнула Рэйчел. – Это вижу только я. Все остальные видят сухопутный дредноут, готовый вот-вот обрушиться им на головы.
– Это ещё хуже, чем я предполагал, – не на шутку расстроился Гурьев. – Почему ты молчала?!
– Я думала, тебе это необходимо, – удивилась Рэйчел. – Честно говоря, я в последнее время привыкла находиться внутри сухопутного дредноута, в окружении команды сумасшедших головорезов, которые готовы превратить в пар любого, кто только осмелится посмотреть косо в мою сторону. И, говоря столь же честно, это мне надоело, потому что это…
– Немыслимо, – Гурьев наклонил голову к левому плечу.
– Именно так, – отрезала Рэйчел.
– Ну, тогда, вероятно, наступило время сменить тактику, – решил Гурьев, принимая вертикальное положение – как всегда, до такой степени стремительно, что у Рэйчел засосало под ложечкой – и протягивая ей руку. – Больше того, мы сделаем это прямо сейчас.
– Куда ты меня тащишь?! – беря его под локоть и с тревогой заглядывая в лицо, требовательно спросила Рэйчел. – И зачем?
– Сначала – «зачем». Затем, что пора заставить эту шушеру как следует всполошиться. Поэтому мы едем в «Бристольский кредит».
– Что?!?
– Я хочу открыть там счёт.
– О, Боже…
Они сели в автомобиль. Осоргин повернулся и, с удовольствием отметив, что встревоженная и влюблённая графиня Дэйнборо совершенно ошеломляюще восхитительно выглядит, с широченной улыбкой спросил:
– Куда, Яков Кириллович? – несмотря на многократные толстые намёки Гурьева на то, что пора и честь знать, Осоргин никому не желал и не собирался уступать обязанность, она же почётное право, возить главнокомандующего.
– Почему бы вам, Вадим Викентьевич, хотя бы разочек, для разнообразия, не спросить меня?! – прорычала Рэйчел. – Почему всегда только – «Яков Кириллович»?!
