есками. Взгляд зацепился за дуб, одиноко чернеющий в хороводе берёз. Наполовину разрушенный молнией, он не сдавался, протягивая живые ветви к радостно зеленеющим подружкам. Вот и он, как то дерево: с душой, осыпанной пеплом и жизнью, припрятанной про запас. Ещё не совсем потухли угольки надежды. Быть может, когда-нибудь и на его улице зацветут сады.
Остановка. Огромный город встретил широкой улыбкой вездесущей рекламы. Многочисленные киоски, будто срисованные с глянцевой обложки, зазывали притворной роскошью. Страж порядка по-хозяйски прохаживался вдоль вагонов, с недовольным лицом разговаривая по рации. Грузчики с огромными тележками уверенно раздвигали людскую толпу на две волны. Компания парней с пресыщенными, нахальными лицами, юркие таксисты, попрошайки с табличками «Ради Христа», старушка, продающая семечки, с до слёз знакомым, сердобольным лицом нашей многострадальной…
На перроне оживлённо суетился людской муравейник. Под ногами встречающих– провожающих потерянно метался щенок. Иногда он присаживался, беспокойно озираясь вокруг. Даже из окна было заметно, как дрожит щуплое тельце. На него очередной раз кто-то наступил. Взвизгнув, он кубарем отлетел в сторону, жалобно озирался – куда деваться? Спасли женские руки. Джинсы, кожаная куртка, дорожная сумка. Женщина с досадой оглядывалась на поезд.
– Значить из отъезжающих, – подумал Александр, – И что же она теперь будет делать с этим беспризорником?
Незнакомка направилась было к своему вагону. Проводница – пышная крашеная блондинка с броским макияжем устало скользнула взглядом и недовольно поджала губы. Немой диалог не оставлял надежды на сочувствие. Неожиданно женщина заторопилась к торгующей старушке. Видно нужные слова всё-таки нашлись, щенок благополучно перекочевал к пенсионерке. Улыбаясь, женщина удалялась от двух сирот, нашедших друг друга. Морщинистая рука прощально взмахнула вслед молитвенным жестом, посылая благословление.
Когда дверь купе открылась и на пороге появилась спасительница обездоленных, он даже не успел удивиться, но на душе потеплело. Коротко поздоровались. Теперь можно было рассмотреть её поближе.
Интересно, сколько ей лет? Ладная фигурка, стройные ноги. Короткая мальчишеская стрижка открывала и подчёркивала правильные очертания носа и губ, чуть пухлые щёки и брови «домиком». Годы еле заметно подкрадывались к глазам, выдавая возраст. Эти глаза были удивительными. Он мог поклясться, что никогда в жизни не встречал таких красивых зелёных глаз. Их грустная глубина завораживала, затягивала в омут скрытых желаний. Но главное и самое удивительное – в них звучала музыка. Но вот – промелькнула искорка-смешинка и спрятала невысказанную грусть.
– Вы спасаете только животных или приходите на помощь всем страждущим? – улыбнулся Александр.
– А Вы прошли бы мимо? – ответила вопросом на вопрос новая попутчица. Испытующий прямой взгляд начисто отметал любую попытку лукавства или обмана. Мужчина пожал плечами:
– Честно, не знаю. Учитывая обстоятельства… А если бы бабуля не согласилась, что тогда?
– Для равнодушия всегда найдётся оправдание. Потребность в помощи чаще всего как-то не ко времени, только для добрых дел нет расписания. Нормальный человек совершает их, не замечая, как само собой разумеющееся, – мягко перебила женщина.
«Капля человечности в мутных водах жестокой реальности, но с характером», – подумал мужчина. Перед ним было воплощение достоинства и чистоты, не терпящее фальши и никчёмного заигрывания. В её голосе и манере держаться угадывались ум и уверенность в себе. И в то же время незримо присутствовали внутренняя незащищённость и ранимость. Александр сразу почувствовал, как надо вести себя, чтобы не спугнуть, не потерять тонкую ниточку наметившегося взаимопонимания. После знакомства, стараясь быть ненавязчивым, он сумел продолжить беседу и расположить к себе.
Вдвоём пили чай за разговором ни о чём, когда подкрались сумерки. Поезд догоняла ночь, а они не спешили включать свет в купе. Оба замолчали, думая о своём. Женщина – всегда маленькая или большая нераскрытая тайна. Проходишь мимо чужих тайн, без желания делать открытия. Вот и в этих глазах, цвета влажной травы, читалась невысказанная боль. Ему показалось, что причина тоски устала прятаться. Захотелось непременно узнать эту тайну и если возможно, помочь. В незнакомке было что-то необъяснимо притягательное, грустное и доброе.
Мужчина безошибочно, каким-то внутренним чутьём угадывает женское одиночество. Александр не был ловеласом и старался не попадаться на всякие женские штучки. Но сейчас… Ужасно захотелось узнать поближе, раскрыть её, как книгу, которую давно искал и не находил. Порой так бывает, когда человек нравится и знаешь, что ты не встретишься с ним в будущем, попутчики рассказывают друг другу о том, что спрятано глубоко-глубоко в душе, мучает и не даёт покоя годами. Если сильно наболело… Полумрак купе, размеренный перестук колёс и некуда спешить… Чем не время для исповеди?
С
