со мной побеседовать?
Я колеблюсь, но вспоминаю про свой фильм: нужно, чтобы на канале им заинтересовались. Удалось же мне разговорить девочек из «Черной зимы», значит что-то я все-таки могу.
– О Дейзи, – говорю я.
Она отстраняется, еле заметно, но потом, похоже, берет себя в руки.
– О Дейзи Уиллис? Так вот зачем вы здесь?
– Это всего лишь фон для фильма. Меня интересует, как все эти события подействовали на сообщество. Вы ее знали?
Она уже открывает рот, но тут распахиваются двери и в кафе вваливается компания девушек. Им лет пятнадцать-шестнадцать, и, судя по школьной форме, они заявились сюда прямо с занятий. Они весело болтают и смеются, их кипучая энергия в один миг преображает сонное кафе. Одна из них, самая высокая, явно заводила; она главенствует в разговоре, наигранно закатывая глаза, – речь, очевидно, идет том, кого здесь нет.
– С чего вы взяли, что я ее знала? – уточняет Моника.
Я кошусь на девушек и думаю о Дейзи. Интересно, она тоже была такой?
– Брайан сказал.
– А, так вы говорили с Брайаном. – Она, похоже, слегка расслабляется. – Ну да, знала немного. У нас тут все друг друга знают.
– Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
Изгиб ее губ наводит на мысль, что перспектива не слишком ее вдохновляет.
– Я думала, этот ваш фильм будет про всякую ерунду. Никто не обязан никого закладывать. Разве ваша подруга не так сказала?
Подруга. Она, разумеется, имеет в виду Джесс, мою ассистентку. Похоже, Моника присутствовала на встрече.
– Ну да, именно, – говорю я со всей возможной теплотой в голосе. – Можете мне поверить, никто и не обязан.
Прежде чем она успевает ответить, появляется Лиз с чаем. Она водружает на стол щербатый чайник и ставит перед каждой из нас по разномастной чашке с блюдцем, после чего, перекинувшись парой слов с Моникой, удаляется. Приходит на ум фраза Гэвина о том, что не все здесь считают смерть Дейзи самоубийством.
– Я просто пытаюсь понять, что произошло, – объясняю я.
Она отвечает не сразу. На ее лице мелькает беспокойство. Секунду спустя она косится на Лиз, наблюдающую за нами со своего места, потом на девушек, вошедших в кафе следом.
– Перекурим? – предлагает она, понизив голос.
Мы выходим на холод. Пожелтевшими пальцами она вытаскивает сигарету и закуривает, потом протягивает пачку мне. Меня подмывает угоститься, но я удерживаюсь. Зря я, что ли, столько времени не курю? Она выдувает из ноздрей сизоватый дым.
– Что вы слышали?
– Только то, что есть люди, которые не верят в суицид.
– В самом деле? – Моника затягивается и понижает голос: – Послушайте, я могу вам только сказать, что она была пропащая душа. По слухам, у нее были большие проблемы с парнем. Ну, как обычно, понимаете?
Пропащая душа? Проблемы с парнем? Мне немедленно вспоминается мой бывший. Он говорит, что с него хватит. Моя работа его
