что, может, в сарафаны? – предложил кто-то самый смелый, и игрища начались.
Играли в сарафаны и ручейки, и в садовника, и ещё в какие-то игры, но все они сводились к одному: девки выбирали парней, парни – девок, а после выбранный догонял выбравшего. Потом девки запели частушки, кто-то принёс гармошку, и начались танцы.
На «взрослой» территории свои интересы: ближе к берегу расселись на поляне мужики. Они составили телеги, на которых приехали на праздник, в центре большого луга, а теперь обсуждают свои крестьянские дела. Замужние бабёнки раскладывают привезённые съестные припасы. Чуть в стороне мальчишки уже варят раков на костре и между делом приглядывают за пасущимися стреноженными лошадями. Ближе к низкому берегу Кармалушки расположились старухи – присматривают за мелюзгой, радуются нечастой теперь встрече с близкой и дальней роднёй и просто знакомыми, удивляясь про себя, до чего же те постарели.
Семён Васильевич Пикулев выкатил к общему столу бочонок пива да бочонок не менее ядрёного кваса. Лучше его жены никто в округе не умел делать ни пива, ни кваса. Бабы напекли пирогов с малиной, с клубникой, с грибами, несколько высоких караваев хлеба. Семён Васильевич удовлетворённо поглядывал, как его красавица жена Маланья Тимофеевна вместе с другими бабами режет на щедрые куски хлебы и пироги, раскладывает угощенья на расстеленные домотканые полотенца. Угощений привезли кто что мог: огурцы, варёные яйца, черёмуха в меду, шаньги и пироги, солёные рыжики и грузди. Достаток был у каждого свой, но каждый двор старался припасти к празднику всё самое лучшее, на что был способен
Мимо мужского кармалинского кружка как-то бочком прошла тощая Аграфена. Уж такое жуткое обличье эта баба имела, что матери, бывало, пугали своих раскапризничавшихся ребятишек: «Хватит уросить, не то Аграфена услышит и заберёт!» – и малыш тут же опасливо озирался и прекращал плакать. Мальцы постарше, пробегая мимо окон её избушки, обычно останавливались ненадолго, чтоб прокричать: «Бабка Ёшка, выгляни в окошко!» – и сразу с хохотом разбегались. Вот и сейчас кто-то из мужиков при виде её присвистнул, кто-то хохотнул, Семён Васильевич отвернулся. Какой-то остряк громко спросил:
– И почто ты, Семён Васильич, такую страшную полюбовницу себе выбрал?
Семён усмехнулся, пробурчал:
– Рожа-то хоть овечья, лишь бы м… да человечья.
Маланья Тимофеевна и Семён Васильевич Пикулевы
Мужики беззлобно засмеялись. Все знали, что Маланья Пикулева каждый год ходила тяжёлой, а куда здоровому мужику в такой ситуации деваться со своей мужичьей нуждой? Одинокая бездетная соседка Семёну никогда и не отказывала. Ну а что? Дело соседское, у всякого своя нужда имеется. На замужество Аграфена надеяться не могла, а характер имела беззлобный. Как не пособить хорошему человеку? Семён Васильевич малость посмеялся со всеми, но вскоре посерьёзнел лицом, прокашлялся, прочищая глотку. Вопрос его беспокоил важный.
Мужики после шуточек и пересмешек перешли
