потолком размером три на четыре. У каждой камеры был свой дворик для прогулок и Вовка насчитал где-то около двенадцати таких же прогулочных мест для сидельцев. Потом было свободное время. Но что делать в это время? Только лежать, рассуждать или трепаться с сокамерниками о жизни. Спал одетым, так как пол в камере был бетонным и внутри была сырость, такая, что появился кашель.
На четвертый день Витю вызвали, сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и отправили обратно в «хату».
За пятнадцать дней в камере сменилось много соседей. Были такие, которых отпускали домой. Были и такие, у которых было наказание посуточно. Начался отсчет времени, которое продлится неизвестно сколько. У Витьки была надежда на то, что все-таки разберутся в его ситуации и его отпустят. Но с каждым днем эта надежда становилась призрачной.
Когда карантин закончился, началось распределение по постоянным местам нахождения в изоляторе. Витьку перевели на второй этаж в сорок девятую камеру. Тут было немного уютнее, насколько это может быть в тюрьме. В комнате было четыре двухъярусных кровати, то есть, восемь лежачих мест. Но внутри было всего три человека, он был четвертым. Зайдя в камеру, отметил, что пол здесь был деревянным, и от этого внутри было теплее, чем в карантинном отсеке.
Сердце сжалось, замерло и затем расправилось. Витька незаметно вдохнул теплый спертый воздух и кивнув головой сидельцам, осторожно прилег на пустующее место.
Соседи, понимая его состояние, ничего не спрашивали, зная, что, когда наступит момент, он сам все расскажет: кто он, откуда и за что попал сюда.
Растянувшись на провисшей кровати, провалился в глубокий сон. И впервые за все время, с того момента, как его задержали, уснул и не слышал окружающих звуков.
Утром проснулся, как обычно в последнее время, в шесть утра. Все постояльцы уже проснулись и готовились к завтраку. Витя спрыгнул с кровати и подошел к столу, стоявшему в центре камеры, где сидели трое мужчин.
– Виктор, – представился он соседям и поочерёдно пожал всем руку.
– Ну, братан, – спросил один из мужиков, – за что сидим?
– Даже не знаю, как сказать, – начал Витек, – будете смеяться, но за неудачную шутку. И не виновен я.
– Ну-ка расскажи, – потребовал взрослый мужчина лет шестидесяти с наколками по рукам и мощной шее.
Витя все рассказал соседям. Мужчины вроде бы поверили.
– Теперь молись богу и на адвоката, чтобы помогли тебе, – произнес старик. – Хотя менты вряд ли отпустят тебя, им статистика нужна.
Дни полетели опять в ожидании. Жизнь в СИЗО текла размеренно, по распорядку. Рано утром подъем, затем завтрак, прогулка, посещение библиотеки. Иногда играли в «тюрьмушку», игру, которая была популярна в местах отсидки: на листке бумаги чертилась цепочка из маленьких квадратиков в форме большого квадрата; мастерились пять фишек из чего-нибудь, и с помощью невесть откуда взявшихся кубиков делались ходы;
