возле их семейной «dacha» росло вишневое дерево. Еще он сказал, что пытался в этом году вырастить цветную капусту, но у него ничего не вышло. Все всходы погибли. Женщина смотрела куда-то поверх моей головы, но я отчего-то знал, что на самом деле она наблюдает за мной. Я махнул ей рукой. Но она не ответила, и выражение лица ее не изменилось. Мне вдруг пришло в голову, что для нее заводить знакомство с приезжим с Запада могло быть опасно. Вдруг кто-то донесет, что она мне помахала? За время прогулки мне ни разу не встретились на улицах Берлина нищие, торчки, сутенеры, воры или бездомные. Но взгляд этой женщины и изгиб ее алых губ меня поразили. Я задумался, что ценнее: не бояться за свой бумажник или иметь возможность без страха помахать незнакомцу на улице? Видимо, Вальтер хорошо знал эту женщину, потому что на прощание он поцеловал ее в щеку, а она дала ему кочан капусты. Вальтер достал из кармана пальто красную авоську, бросил в нее капусту и повесил сумку на плечо.
– Неплохо выгляжу? – прокричал он мне.
Мы пошли дальше. Боль в желудке слегка притупилась, и мне стало легче. Я начал расспрашивать Вальтера о его даче. Он рассказал, что подумывает завести пчел, а потом предложил мне съездить туда вместе на выходные, чтобы я смог увидеть все собственными глазами.
– Спасибо, с большим удовольствием. – Идти нам, видимо, было еще далеко. И я спросил, почему его сестру зовут Луна.
– Луна – источник света. А Луна – источник света для моей матери. Ее старшая дочь умерла во младенчестве.
На этих словах что-то больно кольнуло у меня внутри. И боль эта всколыхнула все иные горести. Словно бы где-то, в самом центре моего существа, находился пруд моих несчастий. И луна отражалась в его черной воде. Замечательно: всю дорогу я либо хромал, либо плакал. Отлично началась поездка!
– Тут неподалеку есть бар, – сказал Вальтер. – Но сначала мне нужно занести капусту. – Он завел меня во внутренний двор старинного каменного здания и попросил подождать у лестницы.
И вновь я сидел на ступеньках. Ну, на этот раз хотя бы сам себе завязал шнурок. На каменных стенах дома виднелись следы от пуль, оставшиеся там со времен войны. Мой отец, штукатур по профессии, в два счета нашел бы работу в ГДР. В голове у меня отчего-то снова всплыл рассказ Вальтера о кривой вишне, что росла возле дома у него на даче. Я находился в Восточном Берлине, сидел на каменных ступенях лестницы во внутреннем дворике, но перед глазами моими мелькали образы из какой-то другой жизни, другого времени. Все они были черно-белые, как фотографии Дженнифер. Деревянный домик на Кейп-Коде, в Америке. Сколоченный из сосновых и кедровых досок. Огромный камин внутри. Ставни на окнах. И где-то там, в этом доме, Дженнифер с непривычно белыми волосами. В ушах у меня смешивались крики чаек, носившихся над заливом Кейп-Код и круживших над Шпрее в Восточном Берлине. На лестнице появился Вальтер. В руках у него был маленький игрушечный поезд, вырезанный из дерева.
– Нужно починить, – сказал он, убирая игрушку в карман
