ссора. Сначала о чем-то заспорили мама с бабушкой. Потом вмешался папа и, конечно, принял мамину сторону. Произошла дикая сцена. Папа толкнул бабушку. Она упала. Я бросилась защищать бабушку. Закричали дети. Нарушился мир в нашей семье. Бабушка обиделась и на маму, и на папу. Перестала с ними разговаривать. Перестала выходить к обеду. Я оказалась как между двух огней. Мне было жалко бабушку и вместе с тем я хотела иметь и маму, и папу. Взрослые ругались, выясняли свои отношения и не хотели замечать, что рядом с ними страдают хрупкие детские души. На меня легла непосильная ноша ссоры и обиды. Наша соседка из нижней квартиры, Олина мама приносила нам с бабушкой еду. Я ела, глотая слезы обиды, потому что мама, поссорившись и обидевшись на бабушку, как бы автоматически перенесла это на меня тоже. Мила и Тома тоже уловили это изменение в наших отношениях и перестали со мной играться. Я сидела в своей комнате и думала, почему так несправедливо устроен мир, почему я одновременно не могу быть и маминой дочкой и бабушкиной внучкой. Ведь я люблю их обеих и хочу, чтобы они тоже любили друг друга.
Несмотря на все невзгоды время шло и до Нового 1952 года оставалось всего два дня. Бабушкин бывший квартирант привез нам большую красивую пушистую елку. Он срубил ее в лесу и на ней были даже шишки. Мы с бабушкой каждый год любили наряжать елку. Она приносила праздничное настроение в дом. На нее мы вешали игрушки, большинство из которых мастерили сами из картона, цветной бумаги и золотистой фольги. Вешали настоящие яблочки, конфеты, орешки. В яблочки мы протыкали спички и завязывали ниточки. Особенным подарком было, когда бабушка иногда покупала мандарины и мы их тоже вешали на елку. На украшение уходил обычно целый день. Зато к вечеру елка восхитительно сверкала своей красотой, и вся искрилась от разноцветных лампочек.
Бабушка сидела на полу и раскладывала вату под елку, это создавало впечатление снега. Я вешала конфеты. Тихонько приоткрылась дверь и в комнату вошел папа, большой красивый. Он стоял и зачарованно смотрел на елку.
– Да это настоящая красавица! – воскликнул он. – Ты, мать, мастерица наряжать елку.
«Мать»– так он всегда называл бабушку.
– Знаешь, мать, – продолжал папа, – у меня как-то душа не на месте. Я, здоровый мужик, толкнул женщину, которая годится мне в матери. И дернул меня черт влезть между вами. Я всегда говорил, что пусть женщины выясняют сами свои отношения. Прости меня. Не обижайся и не держи зла на меня. Давай помиримся. Скоро Новый год. Не хорошо нести свои обиды из старого. Пусть они останутся в прошлом. Ну как, мать, мир?
Он подошел к бабушке и помог ей подняться с пола. Бабушка молчала. Трудно ей было сразу справиться со своей обидой. Но боль ссоры уже утихла. Она взглянула на папу. Он стоял перед ней такой большой и такой виноватый. Понемногу сердце ее оттаяло, и она сказала.
– Ладно, Ваня, я тебе прощаю. Я понимаю, что все это было сделано сгоряча. Все мы погорячились. И ты прав, нельзя свои обиды нести в Новый год. Да
