орме художественного произведения. Несмотря на внушительный объем романа, образы его построены на синекдохе[1], по принципу обобщения. Так, к примеру, вместо многочисленных домов, где некогда жила и воспитывалась ребенком Норма Джин, в «Блондинке» описан лишь один, вымышленный. Вместо многочисленных любовников, проблем со здоровьем, абортов, попыток самоубийства, ролей в кино в «Блондинке» упоминаются лишь некоторые, самые знаменательные.
Реальная Мэрилин Монро действительно вела нечто вроде дневника и действительно писала стихи, точнее – фрагменты, отрывки в стихотворной форме. Из них в последнюю главу включены лишь две строчки; все остальные стихотворения сочинила автор романа. Некоторые фразы в главе «Собрание сочинений Мэрилин Монро» взяты из реальных интервью, другие вымышлены; строки, приведенные в конце этой главы, завершают труд Чарльза Дарвина «Происхождение видов». Факты биографии Мэрилин Монро следует искать не в «Блондинке» (ибо эта книга не является историческим документом), но в соответствующих трудах биографов. (Автор, к примеру, пользовалась следующей литературой: «Легенда: жизнь и смерть Мэрилин Монро» Фреда Гайлза, 1985; «Богиня: тайны жизни и смерти Мэрилин Монро» Энтони Саммерса, 1986, и «Мэрилин Монро: жизнь актрисы» Карла Э. Роллисона-младшего, 1986. Есть и более субъективные книги, посвященные мифическому аспекту личности Мэрилин Монро: «Мэрилин Монро» Грэма Макканна, 1987, и «Мэрилин» Нормана Мейлера, 1973.) Из книг, описывающих политическую жизнь Америки и особенно Голливуда в сороковые и пятидесятые, наиболее полезной оказалась «Называя по именам» Виктора Наваски. Автор также цитирует подлинные труды по актерскому мастерству: например, «Думающее тело» Мэйбл Тодд, «Путь актера» Михаила Чехова, а также «Работа актера над собой» и «Моя жизнь в искусстве» Константина Станиславского. А вот «Настольная книга актера и жизнь актера» и «Парадокс актерского мастерства» – работы вымышленные. «Книга американского патриота» также является плодом авторского воображения. Дважды цитируется в «Блондинке» отрывок из эпилога Г. Дж. Уэллса к роману «Машина времени» (в главах «Колибри», «И все мы ушли в мир света»). Строки из работ Эмили Дикинсон появляются в главах под названиями «Ванна», «Сирота», «Пора замуж». Отрывок из Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление» цитируется в главе «Смерть Румпельштильцхена». Отрывок из труда Зигмунда Фрейда «Недовольство культурой» приводится в перефразированном виде в главе «Снайпер». Выдержки из «Мыслей» Блеза Паскаля цитируются в «Розлин. 1961».
Стоит очутиться в световом кругу при полной темноте, и тотчас почувствуешь себя изолированным от всех. Там, в световом кругу… забываешь о том, что из темноты со всех сторон наблюдает за твоей жизнью много посторонних глаз… то состояние, которое вы испытываете… называется… «публичное одиночество». На спектакле, на глазах тысячной толпы, вы всегда можете замкнуться в одиночество, как улитка в раковину.
Вы можете носить с собой малый круг внимания не только на сцене, но и в самой жизни.
Сцена действия – место священное… Здесь актер умереть не может.
Гений – это вовсе не дар. Это выход, который изобретает человек в отчаянном положении.
Пролог
3 августа 1962 г.
Курьерская доставка
В сумерках цвета сепии на бульвар явилась Смерть.
Смерть была на невзрачном курьерском велосипеде. Тот скрипел, дребезжал, но колеса его крутились исправно, и Смерть неслась к своей цели, словно персонаж детского мультфильма.
Смерть была неумолима. Смерть точно знала, зачем явилась на этот бульвар. Смерть торопилась и потому изо всех сил давила на педали. За сиденьем у Смерти была прочная проволочная корзинка, а в ней лежала посылка с надписью «КУРЬЕРСКАЯ ДОСТАВКА, ОБРАЩАТЬСЯ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ».
Смерть стремительно и ловко пробиралась между автомобилями на перекрестке Уилшир и Ла-Бреи, где из-за дорожно-ремонтных работ две уилширские полосы, ведущие на запад, слились в одну. Водители, мужчины среднего возраста, гудели в гудки, но Смерть лишь показывала им нос, смеялась: «Да пошли вы все, друзья сердечные!» – и мчалась мимо лакированных крыльев дорогих современных автомобилей, словно Багз Банни.
Смерть не смущал ни душный лос-анджелесский смог, ни теплый радиоактивный воздух Южной Калифорнии. Неудивительно, ведь это были ее родные места.
Да, я видела Смерть, видела ее во сне прошлой ночью. Смерть снилась мне уже много раз, и мне не было страшно.
Смерть явилась прозаично – сгорбившись над ржавым рулем своего некрасивого, но надежного велосипеда. Смерть была в калтеховской футболке, выстиранных, но неглаженых шортах цвета хаки, в кедах, но без носков. У Смерти были мускулистые икры, черные волосы на ногах, искривленный костистый
