привязав своих лошадей за управляемые ими повозки. Центурион нахмурился, в груди что-то ворочалось и скреблось от нелегких предчувствий, чего можно еще ожидать в этой дыре на краю света.
Он произнес вслух:
– Я вижу много свободных лошадей, значит, у нас потери.
Желая поддержать Скатолу, часовой тут же ответил:
– Живых больше, командир, да еще и обоз.
Марк понял, что в разговоре с часовым допустил чувственность в высказывании, и поэтому хладнокровно произнес резким голосом:
– Всегда помни, солдат, что караульная служба – это основа основ всей службы.
Быстро спустившись по лестнице, скорым шагом направился к воротам. Как ни быстро шел Марк Скатола, в открытых наполовину воротах Галерия Цецину встречал Асиний Помпоний, иронично приветствовавший Галерия.
– Как прогулка? Я вижу повозки, мой дорогой Галерий, не означает ли это, что ты решил сменить военную службу на прибыльную торговлю? Не забудь и меня взять в компаньоны.
– Да, решил попотчевать вас местной кухней, ваши постные серые лица говорят мне, что вы устали от фазанов и ягнят, пора позаботиться о ваших утробах, – ответил Цецина зубоскалу и, повернувшись к подоспевшему лагерному врачу Аристону, продолжил:
– У меня несколько раненых, один тяжело.
Запыхавшийся от быстрой ходьбы грек кивнул головой и, не задавая никаких вопросов, тут же занялся теми, кто требовал его внимания и ухода.
Заметив приближающегося Скатолу, Цецина спрыгнул с лошади и, не выпуская из рук повод, сделал несколько шагов навстречу центуриону.
– Ave, командир. Вернулись почти без потерь, да еще прихватили с собой кое-что, не возвращаться же с пустыми руками.
Скатола не был расположен к шуткам, хмурое выражение на его лице не менялось.
– Если нет новостей, требующих незамедлительного внимания, то после приведения себя в должный вид жду твоего рапорта.
– Мне есть что тебе показать.
Они вместе проследовали к последней повозке. Цецина откинул тряпичное полотно. Под ним было сокрыто обезглавленное тело посыльного, одежды на убитом не было.
Галерий начал было:
– Возвращаясь, мы обнаружили этого несчастного почти у самого лагеря.
Но жесткий вопрос Скатолы прервал длительное объяснение.
– У дороги? В лесу?
– На дороге. Распятого по всем правилам на кресте.
Скатола одернул тряпку, прикрывая тело.
– Где голова?
– Тут же, в повозке.
Асиний Помпоний, стоявший рядом, произнес:
– Он был одним из лучших моих кавалеристов, едва исполнилось 19 лет.
Центурион сжал губы и, глубоко вздохнув, проговорил:
– Через час жду для полного доклада.
– Да, командир.
Цецина поморщился,
