пищу, учил, творил чудеса, принял муки, преставился, воскрес, голос Его звучал в садах и рощах, существующих доселе! Да и дух святый воплощался, правда, в образе голубя, зато неоднократно. Ты тяжко согрешила, приписав Перуну частицу деяний Господних, и чтоб не наслали на тебя печенегов или чего-нибудь еще похуже, скажи немедля: Боже, милостив буди мне, грешной!
Она это повторила, потом сказала:
– Я согласна, – что поделаешь? – что оболочка моя к старости становится неприглядной и даже мерзкой, но я с ней свыклась – нельзя ли, чтоб она тоже пошла к Всевышнему вместе с душой?
– Чего нельзя, того нельзя, – ответил он. – Но обещаю тебе, что в оный день твой скелет вновь оденется плотью и встанет из могилы.
– Юной плотью или вот этой?
– Юной и полной соков! Сказано: обновляется днесь естество человеков, чудно из тления преобразуемое в нетление, облекается в одежду прежней славы, уже не одержимое больше смертью.
– Когда это будет?
– При всеобщем воскресении, когда Сын Божий явится судить живых и мертвых, и с Ним ангелы с огненными мечами. Могу сказать, когда именно это произойдет: в семитысячный год от сотворения мира, то есть ровно через пятьсот тридцать шесть лет с сегодняшнего дня.
Он говорил со строгостью и знанием дела. Слова текли без задержки из его черной бороды.
– Хазары тоже свою веру хвалят, – сказала Ольга.
Он высокомерно улыбнулся:
– Поезжай в Константинополь. В твоей власти снарядить корабли и ехать куда захочешь. Что ты видела? Что знаешь?! Узри своими глазами славу Христову. Если после того станешь слушать хазар – я от тебя отступлюсь: значит, душа твоя закрыта для истины. Поезжай в Константинополь, говорю тебе.
Путешествие в Царьград
Она снарядила корабли и поехала.
Синим ветром незнакомо и дивно обдувало ее, когда они вышли в море. Раскрылся простор, какого еще не бывало перед ней.
Из простора бежали, бежали, бежали, бежали белые гривки.
Корабли грудями разрезали гривки, то сбиваясь в стаи, то протягиваясь через простор длинным караваном.
Каждый день тут был велик и полон, как эта синевой налитая чаша.
Падал ветер, и приходилось тащиться на веслах.
Ветер набрасывался, вздувались паруса, море бугрилось темными горами, корабли безумно взлетали на вершины и срывались в бездны. Тогда многим боярыням делалось так худо, что они вповалку лежали на палубе, блюя и стеная, а Ольга смеялась над неженками.
Находила черная туча, от средины к окоему резали ее молнии и терзал гром. Священник Григорий при каждом ударе осенял крестным знамением запад, юг, восток и север.
Перун угомонялся, снова воцарялись мир и блеск, и, выпуская из гладких блестящих спин высокие струи воды, мирно плыли куда-то морские чудища.
Русское море оно звалось.
