ом, словно рассказывая о чем-то важном и необходимом. Снег кружился в воздушном вальсе, призывая отбросить все свои дела и присоединиться к обжигающе – холодному танцу. Ветер рассказывал о самом значимом в этой жизни – о свободе полета, о любви к природе, о мечтах про дальние берега, что находятся там, за горами, где уклад жизни не таков, как здесь, где все новое – потому что другое и незнакомое.
В дремучем лесу на призыв метели никто не отзывался – звери уже спят, а беспокойные люди в одинокой избушке, что уже наполовину заметена снегом, заняты более интересным делом, чем вслушиваться в стенания вьюги.
Тирея медленно-медленно помешивала в котелке ложкой из редкого дерева тасс. Так, один оборот- жидкость стала оранжевой, второй оборот – синей, третий – зеленой… Дана смотрела на это чудо во все глаза, но молча. Мешать в такой момент травнице нельзя – все зелье испортишь, а варить его нужно несколько часов. Да и необходимое оно очень – кровь останавливает хорошо и раны заживляет быстро.
В домике травницы царил полумрак- зелье готовилось ночью, потому что не любило оно даже проблеска солнечного света. Заветная комнатка находилась на втором этаже-пристройке, и была она как раз без окон – не все положено видеть лунам Элмеры, ведь и они связаны узами со своими богами.
Чердачная комната являла собой классический образец ведьминского образа жизни.
С потолочных балок свисали связки высушенных летом ароматных трав. На полках в банках-склянках ждали своего часа разнообразные ингредиенты – и перемолотый рог единорога (отданный добровольно самим хозяином-единорогом – не пропадать же добру, после того как лишился его в честной битве с соперником за сердце прекрасной дамы, единорожки, разумеется), и русалочьи волосы (после рождения первого ребеночка у русалок есть обычай обрезать косу до плеч, это леший приволок, постарался – притом, что сам выменял у водяного на какую-то безделицу), и прочее, более скромное – сушеные пауки, жабы заспиртованные, змеиные шкурки. В отдельной баночке хранилась чешуя дракона – вся полностью собранная со скинутой во время линьки шкуры. Разумеется, в эту комнатку мало кого пускали – только Дану, собственно, и все. А она и так живет в доме травницы, ей можно.
Девушка вздохнула, вспомнив обстоятельства знакомства. Все началось, да и закончилось прозаично. Сходила на свидание называется. С парнем мечты, красавцем, мечтой всех первокурсниц.
Дана Сергеева, невзрачная серая мышка, как обычно стояла за углом университета, и высматривала Марка. Обычно он выходил во двор после занятий, окруженный толпой поклонниц и фанатов. Конечно, ведь он сын мэра, спортсмен, красавец, отличник, прекрасный и добрый парень, готовый помочь всем страждущим.
Официальной девушки у него не было уже два месяца, что было странно, ведь красавиц вокруг него хватало. Дана украдкой вздохнула – в Марка она влюбилась с первого взгляда в начале учебного года. Он так отличался от всех ее знакомых парней, что у нее просто снесло крышу, по-другому и не сказать. Тем более, что он был со всеми такой неизменно вежливый и воспитанный. Его окружение состояло сплошь из сливок местного высшего общества, если можно такое словосочетание применить к их маленькому городку.
Уже почти год продолжается эта безответная любовь. Дана отдавала себе отчет, что шансов привлечь его у нее никаких, поэтому довольствовалась мимолетными встречами в универе, да фотографиями, которые она бережно вырезала из журналов, где журналисты восторженно расписывали его достижения. Да и кто она? Безвестная сирота, воспитанница строгой бабули. Простая девушка, не особо красивая, волосы черные с пепельным отливом да глаза чуть зеленые. Вся блеклая и тусклая, одежда невзрачная. Серая мышь – так про нее и говорили однокурсницы.
Люди все выходили и выходили, но Марка не было. Неужели задержался на лекциях дополнительно? Она вытянула шею – нет, другие девчонки, также не принятые в круг фанаток Марка, тоже стояли и высматривали своего идола. Дана разочарованно вздохнула. Ей уже пора идти готовиться к зачету, в этом месяце начинаются экзамены.
Вдруг сзади послышался шорох шагов – кто-то подошел очень близко и положил ей руку на плечо. Девушка молча отшатнулась и оглянулась. Был у нее такой рефлекс – при испуге она всегда молчала, крик застревал в горле.
– Прости, что напугал, – виновато потупился Марк. Мечта всей ее жизни стоял так близко, что она чувствовала его запах даже сквозь дорогой аромат парфюма, что искушающим облаком окружал парня.
– Да нет… я.., – не нашла слов Дана. С ней! Заговорил! Марк! Впервые! Его прекрасные голубые глаза, опушенные черными, как уголь, ресницами, умоляюще смотрели на нее, чтобы она простила его оплошность.
– Просто от моих сопровождающих так трудно оторваться. Я сбежал, чтобы пару минут поговорить с тобой, – он беспомощно улыбнулся настолько открытой улыбкой, что сердце Даны готово было выпрыгнуть из груди.
Сбежал?! Поговорить с ней?!
– О,
