всех троих присутствовало сочетание красоты и вульгарности, причем, в такой пропорции, что вынуждало думать именно о третьем варианте.
– Если мы закроемся, нас могут не понять, – задумчиво проговорил второй приезжий, глядя на Крапивина, словно ища у него поддержки. Но Андрей нарочито отвел глаза, вроде как с интересом рассматривая девушек у стойки.
– Боишься ты ответственности, Вадим Петрович, – усмехнулся Покотилов. – Ну, так, а я на что? Меня поимеют и высушат, такова жизнь.
Вадим Петрович Пинчук, заместитель генерального по общим вопросам, так значилась его должность в «К.С.П.», не принял шутливый тон, он был настроен более, чем серьезно.
– В том-то и дело, Босс, что такова жизнь. Речь именно о жизни. И если что, одним тобой не ограничатся.
– Если мы закроемся, полетят все договоренности, наши зарубежные друзья будут в большой печали, – проговорил Андрей, продолжая ласкать взором композицию из трех нимф.
– Ладно вам, Нигерия далеко, а тюрьма рядом, – довольно громко выразил свое мнение Покотилов. Три девушки и буфетчица, которые наверняка услышали эту фразу, едва ли что-нибудь поняли.
– Тюрьма рядом, – согласно кивнул Пинчук. – Так ведь и до смерти четыре шага, как на войне, – тихо добавил он.
Полковник Лебедев проинформировал вышестоящих лиц о ЧП в лаборатории и теперь ждал результатов. Письмо в редакцию – это серьезно, однако Лебедев надеялся, что проблема не выйдет из-под контроля. Демократия демократией, но не настолько же…
Для него лично случившееся могло иметь самые печальные последствия. Не исключено, что с должностью придется расстаться. Плюс понижение в звании. Всегда надо готовиться к худшему. О самом радикальном он старался не думать, даже в мыслях не допускал. В конце-то концов, на своем месте он делал все, что мог. Да и в нынешней пиковой ситуации Андрей Назарович не сидел, сложа руки, перепихнув все на усмотрение вышестоящих товарищей. До тех пор, пока его не отстранили от дела, он будет, по мере сил, решать проблемы сам.
Прежде всего, он вызвал на конспиративную квартиру Крымова и снял с него нужные показания. Крымов – сотрудник покойной Кравцовой, один из работников лаборатории «С». В тайне от Андрея Крапивина полковник Лебедев заблаговременно завербовал Крымова и периодически получал от него информацию, надежно фиксируя при этом каждый момент встречи со своим агентом. С точки зрения ценности собственно информации подобные встречи не имели смысла, поскольку все, что касается лаборатории, с исчерпывающей полнотой было известно от самого Крапивина. Сведения от Крапивина заслуживали доверия и не нуждались в проверках. Однако на случай провала и возможного разоблачения связей Лебедева с пресловутой лабораторией, подобная предусмотрительность была весьма кстати. Она позволяла создать видимость тонкой игры ФСБ в лице полковника Лебедева, который, введя в лабораторию глубоко законспирированного агента, накапливал данные о злоумышленниках, выявлял схемы
