я к себе не пускаю: в пункт связи без кода не залезешь, но на столе и в ящиках – куча записок, порой более важных, чем официальные документы.
– Записок… Бумажных? Производство бумаги ещё существует? Я думала, её можно потрогать только здесь.
– А на чём, по-вашему, пишут перворазрядники?
– Как на чём? На экранах.
– Точно. Нет, бумагу ещё делают, но на её качество и количество без слёз не взглянешь.
– Стало быть, вы никому не доверяете, раз не пускаете уборщиц в свой кабинет, но меня – впустите.
– Да. Вы ведь будете мне обязаны.
Она помолчала, разбирая его слова на составные части.
– И это всё? Уборка и обещание не выносить ваши бумаги из кабинета?
– Вы ещё не видели слой пыли.
– Я серьёзно.
– Спать со мной не обязательно, если вы об этом.
– «Спать», – теперь она ухмылялась. – Ну и словечки у вас, будто до барьера родились. И всё-таки: я вам понравилась. Будь на моём месте мужчина…
– Мужчина на вашем месте при всём желании не смог бы оказаться. Но вы мне правда понравились, и я не обещаю на вас не пялиться. Красивому мужчине я бы этого тоже не обещал.
– У вас язык без костей. Как вы дожили до этих лет? Кстати, сколько вам? Семнадцать?
– Двадцать три, – обиженно сказал Кампари.
– Не шутите? Так вот, как вы дожили до этих лет и обросли командорскими эполетами впридачу?
– Очень просто. При выпуске из старшей школы не закричал: «Не хочу, не буду!». И когда экс-командор сообщил, что прочит меня в преемники, тоже по полу не катался. А теперь поздно жалеть. Видите, злоупотребляю положением, творю беспредел по мелочи.
– Зачем вы полезли в управление, если не хотели? Почему вас не приняли в монастырь?
– Уровнем интеллекта не дотягиваю.
– Ну да, то ли дело Агломерацией управлять. У вас тоже неспособность к самоотречению?
– Если бы самоотречение было главным условием, Агломерация кишела бы подходящими кандидатами.
– Разве?
– Подумайте, – Кампари ходил кругами по комнате. – Если закроют птицефабрики, граждане подавятся морковью? А если Совет решит реставрировать семью? Граждане убедят себя, что новый порядок удобней. Тут девяносто процентов населения – воплощённое самоотречение. Хотя, меня занесло, – он остановился. – Какое самоотречение, если отрекаться не от чего, если отсутствует «самость»? Лучше поговорим о вас. Переезжать придётся завтра. Курьеры отнимут комнату, Центр предоставит. У вас много личных вещей?
– Откуда? Два комплекта одежды, пять смен нижнего белья. Всё, на что имею право.
– Отлично. В смысле, кошмар, зато удобно. В 8:15 я жду вас на верхней платформе у Центра. Отклоните повестку через пункт связи в моём кабинете. Потом будем смотреть в базу занятости, не моргая: нужно прикрепить ваш номер к Центру Командования через несколько секунд после того, как курьеры его удалят.
– Понятно, –
