гким оттенком превосходства над наивной подругой.
– Эх ты… Как думаешь, почему мужики изменяют?
– Потому что козлы! – злобно прошипела Наталья.
– Не угадала!
– И почему же?
– Ну, там много может быть причин. Одна из самых частых – их привлекает всё новое, неизведанное. Где-то в Библии говорится: «Познай жену свою», или типа того. А когда жену познал, надо и что-то другое познавать.
– Говорю же, козлы.
– Так вот, – не стала реагировать SugarNadya на Наташино шипение, – не надо останавливаться в развитии, девочка. Надо познавать вместе с ними всякое новое, интересное.
Наташа отхлебнула большой глоток вискаря и задумалась.
– Нет, Надя, я тебе всё-таки удивляюсь, – заявила она через минуту, немного расслабившись.
Госпожа оторвала взгляд от окна и рассеянно взглянула на подругу.
– И чему же ты удивляешься? – спросила она. – Что я отказалась с тобой выпить среди бела дня? Ну уж извини.
– Я не об этом. Вот у тебя работа такая…
– Какая такая? – хозяйка салона чуть напряглась. Обычно подруги не затрагивали эту тему в разговорах.
– Интересная. Ну, то есть… – Наташа замялась, подбирая слова. – Люди приходят разные, ты им интимные стрижки делаешь. И мужчины тоже. И как?
– Что «и как»?
– Есть же среди них интересные, да?
– Ах, ты об этом? Ну да, бывают интересные… Постой, ты в каком смысле…?
– Ты о чём? – заёрзала в кресле Наташа.
– Это ты о чём, подруга? Что ты имела в виду, когда спросила про «интересные»? Члены интересные, что ли?
– Не так, – кокетливо поморщилась Наташа, – я имела в виду истории интересные. И вдруг выпалила: – А что, и члены бывают интересные?
– Бывают, – SugarNadya подмигнула подруге, – а истории… Истории, пожалуй, еще интересней.
– Ой, ну расскажи, расскажи!
– Хорошо, слушай, – Надежда села в кресло напротив подруги и положила ногу на ногу, мимоходом любуясь точёной формой показавшейся щиколотки, которая выгодно отличалась от полноватых, чуть приплюснутых у Наташи. – Один мой постоянный клиент…
– Ой, и постоянные есть! – перебила её Наташа. – Стопудово они на тебя западают! Грязные предложения делают? Делают, скажи?
– Будешь перебивать, я не буду рассказывать.
– Всё, всё, молчу.
– В этом случае без грязных предложений, – смягчилась Госпожа, – про такое совсем другие истории, я тебе потом как-нибудь расскажу. Этот тихий был, порядочный. Яйца ему брила…
– Что, прямо яйца? – не утерпела вставить реплику Наташа.
– Ты «в дурочку» переставай играть, – нахмурилась Надя, – а то сейчас виски у тебя заберу. Ну яйца, ну и что? А ты думала, интимная стрижка – это только лобок?
Наташа жестом показала, что застегнула рот на «молнию».
– Так вот, – продолжила SugarNadya, – я ему яйца брила. Понимаешь, это у него с молодости, когда он ещё в институте учился…
– Ты его с института знаешь? – округлила глаза Наташа.
– Когда он учился в институте, я ещё в детский сад, наверное, ходила, или в первый класс… Он влюбился в девушку, она вся такая модная была, москвичка, а он провинциал, деревенщина. Научила его подмышки брить, как все «городские парни» делают. А однажды сказала, что у него слишком волосатые яйца!
Наташа прыснула со смеху, но тут же зажала рот рукой, показывая, что слушает и не перебивает.
– Вот, а он такой и скажи ей, что не умеет там брить и вообще боится. Тогда девушка достает опасную бритву, – представляешь? – и такая, мол, а не боишься, если я сама побрею твои драгоценные яйца, за которые ты так переживаешь? А девушка его, – он рассказывал, – была жгучая брюнетка с опасными, как у ведьмы, глазами … Да не такая, как ты, – добавила Надя, видя, как её подруга заёрзала в кресле. – Говорю же, жгучая. И взгляд, как у ведьмы, а у тебя, как у пьяной кошки, которая валерьянки нализалась.
– Так вот, мужик, – а тогда ещё молодой парень лет двадцати, а то и меньше, – боится жутко, но молодость, любовь, понты… Короче, говорит, мол, давай, брей! А сам аж дрожит весь. С тех пор подсел он на это дело. Его стал жутко возбуждать собственный страх, когда баба ему яйца бреет. Именно опасной бритвой. Потом, со временем, он остепенился, эмоций от этого стало меньше. И с девушкой они давным-давно расстались, еще тогда, в студенчестве. Понимаешь, это у него в ритуал превратилось. Раз в месяц ему надо было, чтобы ему яйца побрили, опасной
