говорить этого Артему Витальевичу я почему-то не стала.
Я почувствовала, что происходит что-то непонятное. С того дня – когда фальшивая контрольная сама собой переписалась моим почерком и впрыгнула в портфель, выпихнув оттуда настоящую.
На прощание голос Артема Витальевича стал совсем ледяным.
– Только из уважения к вашему отцу я назначил вам последний срок сдачи – двадцать второе июня.
– Ровно в четыре часа?.. – ляпнула я.
Трубка загудела, и я медленно опустила ее на рычаг.
Ну я же там была! Почему он мне не верит?..
И журнальная страница с сегодняшним числом была пуста! И двери закрыты! Почему он мне не верит?..
И в этот момент я вспомнила Степино жалобное лицо и его фразу:
«Останься здесь сама, тогда поверишь!..»
И почувствовала кожей, каково быть на его месте.
В ту же секунду я собралась наверх, к Борису Тимофеевичу.
Надо поддержать парня.
Хотя он, безусловно, городит несусветную чушь.
Интересно, что по этому поводу сказал бы Артем Витальевич?..
Не раздумывая больше, я вновь поднялась на двенадцатый этаж и позвонила.
Глава пятая
– Можешь лечь в зале, а можешь – в спальне дяди… – указал Степа на узкую, продавленную в середине, кровать Бориса Тимофеевича. Как и большинство вещей в квартире покойного, кровать была старинной, скорее всего, французской – про такие шишечки по краям изогнутой металлической спинки я когда-то читала в произведениях Мопассана и Золя.
Глянув на нее, тонущую в свете неяркого ночника в форме раскинувшей крылья чайки, я почему-то испытала непередаваемый страх.
Только не в спальне дяди!..
– Пожалуй, нет. Давай… – Я ужаснулась, что предлагаю такое, – давай ляжем в одной комнате.
Честно говоря, в детективах Агаты Кристи меня всегда удивляло, почему героям, которых по очереди убивали в их спальнях в каком-нибудь особняке, не приходило в голову до выяснения личности убийцы спать всем вместе в одной большой комнате?..
Степа не нашел в моем предложении ничего предосудительного.
– Давай, – согласился он.
Мы устроились в большой спальне – одной из имеющихся в наличии четырех комнат. В моей квартире, в данный момент пустующей этажом ниже, подобная служила родительской спальней. Она была наиболее удалена от повергшей меня в легкий ужас комнаты дяди.
Точной копии моей комнаты этажом ниже.
Почему-то эта аналогия мне совсем не нравилась.
Все-таки, он лежал именно здесь! Прямо над моей головой…
Степа уступил мне широкую кровать, а сам улегся рядом на раскладывающееся кресло.
В незавешенное шторами окно глянула огромная белая луна.
Неподвижная черная голова Степы на светлой подушке отчего-то показалась каким-то черным обрубком дерева.
Я поежилась
