тихо.
Ангус оторвал взгляд от Джеронимо.
– Ему… сегодня не хорошо, недобрится28.
– Да уж, – улыбнулась красавица и пошутила: – И ему недобрится , и ты вот за исцелением пустился в путь. Если вы, ромеи, такие хилые, как же вы столько земель смогли себе подчинить?
Озадаченный Берцо потупился. Обсуждать подобные темы с женщиной ему еще не приходилось.
– Воыны Рыма, – вяло ответил он, – всье из разных земэль. Воыны всэгда сильние. Цары, – неожиданно добавил Берцо, – это цары йест хилие.
– О! – весело вскинула тонкие брови Йогиня. – Значит, ты и твой друг сродни италским царям?
Ангус напрягся.
– Царям? – переспросил он. – Ньет, родни царям ньет.
Взгляд Йогини был полон снисхождения.
– Цари у вас хилые, и вы болезные, вот и подумала – много общего у вас с царями. Пошутила я.
– А! Поньатно. Но ето не совьсем шютка. Мой молодой друк немного родньа правителам моей стране. Он важьный, ну, – мучился ромей, – извесный луди дльа латинян.
– Йа, – продолжал торговец, – нэт. Йа совсем не важьный. Мой отес горшьки делал. Йа был дитьа, продавал горшьки. А патом вырос, много дела, бросил горшьки.
– А он? – взглянула женщина в сторону Лонро, и тот приосанился, понимая, что разговор идет о нем. – Его отец не делает горшки?
– Не делаэт. Он важьный. Послал сина ушитса торг, торг дьела.
– Торговому делу?
– Да, торговому дьелу.
– Понятно, – расенка вздохнула, давая понять, что устала от разговора. – Знать, я все правильно про вас рассудила.
– Шьто? – всполошился ромей, догадываясь, что пропустил в этом разговоре что-то важное.
– Все хорошо, мой друг, – успокоила его Йогиня. – Просто теперь я знаю, кто вы и чем занимаетесь.
Берцо насторожился. Он ясно слышал в словах этой женщины нечто большее. Торговец неплохо владел языком и некоторыми наречиями этих земель. Правда, до сих пор ему было выгоднее притворяться несведущим: во время торга всегда можно выиграть время, прикидываясь, что не вполне понимаешь или не очень хорошо можешь объяснить. Теперь же приходилось признать, что Ангус в самом деле был далек от того, чтобы познать до конца все интонации и иносказания расенов.
Прибрежная тропа сузилась, и стало почти невозможно ехать рядом, однако Берцо готов был терпеть неудобства.
– Скажи, – не унимался он, несмотря на ее нежелание разговаривать, и все еще раздосадованный тем, что упустил нечто важное, – сколко ехать к родникам?
Йогиня ответила холодно:
– К закату будем. Вам придется там заночевать.
– К сакату? – удивился Ангус. Такого поворота событий он не ожидал. – Как ето? – непонимающе протянул он. – Я слышаль, шьто родники в два дньа пути.
Расенка скользнула по нему жестким взглядом.
– К
Недобрится – нездоровится.
