стране на свете они вправе требовать себе это богатство, и это известно под именем права на наследование. Когда монахам удастся доказать, что девушка, вышедшая замуж, не провела первую ночь после венца в отцовском доме, а в доме мужа своего, то она теряет право наследовать своему отцу. Нередки случаи, когда такие свидетельские показания вынуждаются угрозами, и наследство достается монахам. Дело может идти о 20 талерах или 100 000 франков, – они всегда сумеют их получить. Эти монахи сосут из нас соки, пока мы живы, сдирают шкуру, когда мы умираем, а все остальное бросают в живодерню». Герцогу Шуазелю он так писал: «Меня посетили на днях крепостной и крепостная из С.-Клода. Крепостной занимает должность почтмейстера в С.-Амуре и приказчика у вашего родственника графа Шуазеля; вы являетесь, таким образом, собственником его на двух основаниях, и капитул С.-Клода вовсе не вправе обращаться с этими людьми, как с крепостными. Между тем их бьют, каноники высасывают из них соки, и – вы увидите это – все население выселится в Швейцарию, если вы не возьмете его под свою защиту». Понятно, герцог Шуазель ничего для них не сделал, но приведенные Вольтером факты, высказанные им замечания снова всплыли во время революции. Его друг и соратник Кристен был председателем той комиссии учредительного собрания, которая составила знаменитый доклад против крепостного права. В нем говорится: «Статья 3 обычного права графств предусматривает, что если свободный человек женится на дочери крепостного и останется жить в доме жены своей, то он не становится крепостным, если он не умрет в доме жены своей, в противном случае он и дети его становятся крепостными». Таким образом, когда такой человек, отец семейства, заболевал, его должны были перенести на землю свободного человека, в противном случае детям угрожала опасность впасть в нищету и позорное рабство. Не один раз, конечно, статья эта была причиной смертельного исхода болезни.
Сколько отчаяния и озлобления должно было накопиться у этих бедных, истощенных крестьян, полуголодных поденщиков, замученных крепостных. Они гибли в нищете и грубости, и ужасно было, действительно, их восстание, когда пожар революции зажег страну и сельское население поднялось против своих притеснителей.
Правительство и управление
Образ правления старой Франции был вполне деспотический. Можно было подумать, что вся задача его заключается в изыскании средств на роскошь двора и придворных, в охране преимуществ привилегированных сословий и в подавлении всяких признаков недовольства. Неограниченная монархия признавала только подданных, но не граждан, и поэтому свободы личности не существовало. В суде дарил произвол, подкуп; он низко пал и не вселял доверия. Наибольшим нарушением и угрозой личной свободы французского населения были знаменитые бланки для задержания; при помощи такого бланка двор и близкие ему люди могли кого угодно заточить в страшную государственную тюрьму Бастилию: достаточно
