опасались именно их, поскольку они являлись одной из наиболее образованной, мыслящей, а, следовательно, и самой опасной прослойкой мусульманского населения.
Мои предки всегда жили в своём родовом кишлаке, расположенном в 19 километрах к югу от Бухары, который так и назывался Ходжохо (множ. ч. от «ходжа»). Совсем рядом находится райцентр Жондор, по иронии судьбы в советское время переименованный в честь соратника Ленина – Свердлова. Таких совпадений будет ещё много, так что не стОит особо заострять на этом внимание.
Все мои предки обладали исключительными и необыкновенными способностями, которыми были наделены свыше, но особенно славились своим лечебным исцеляющим талантом. По сию пору в нашем доме жива ещё легенда, согласно которой мой пра-прадед обладал такой чудодейственной силой, что однажды посох, который старик с силой воткнул в землю, через короткое время пустил корни, превратившись в огромный и пышный тутовник. Говорят, что это дерево и сейчас продолжает благополучно цвести.
Мамин букет
Ма-ма мы-ла ра-му…
Это – мы-ло.
Мама…
Всю жизнь она будет ассоциироваться с цветами, духами и … мылом. Сейчас попробую объяснить…
Мои родители поделят свою жизнь поровну: между семьёй и любимой работой. Так, если отец не мыслил себя вне стен родной редакции, то мама без остатка посвятит себя школе, являясь первой учительницей для многих детишек, которые учились в узбекских классах. Сколько поколений учеников, она научит читать, писать и считать за всю свою тридцатипятилетнюю трудовую деятельность, мне так и не удастся выяснить.
Зато, хорошо запомнился тот день, когда я впервые пошёл в первый класс.
Первое сентября 1964 года. Мы идём вдвоём: я и мама. Она держит меня за руку и рассказывает о предстоящей учёбе, о школьной дисциплине и о том, что теперь я уже совсем взрослый и, следовательно, вполне ответственный человек, который обязан отвечать за свои поступки. Под ногами, кое-где, попадаются жёлто-оранжевые листья. Меня ни на секунду не покидает праздничное настроение и радостное ощущение чего-то торжественного и очень важного, которое должно вот-вот свершиться. Запомнились белые мамины носочки и её жёлтые туфли. А ещё – мамины глаза. Они светились тихой радостью и переполнявшей гордостью за своего сына.
Мама могла совершенно легко взять меня в свой класс, став одновременно моей первой учительницей. Но, определила меня в русскую школу. И за это я ей буду благодарен на всю оставшуюся жизнь.
В отличие от своих коллег, она никогда не прибегала к указке, как к воспитательному орудию многих учителей, никогда не оскорбляла своих учеников бранными словами, не говоря уже о рукоприкладстве, что нередко имело место быть в обычных национальных школах.
Поэтому неудивительно, что, став уже совсем взрослыми и вполне состоявшимися
