доброй феи. Ее супруг умер. Я сказал вам, что она моя невестка, стало быть, она была замужем за моим сыном.
– А этот молодой человек…
– Не мой сын, конечно!
Хитклиф снова улыбнулся, словно записать ему в сыновья такого медведя было, с моей стороны, довольно смелой шуткой.
– Меня зовут Гэртон Эрншо, – прорычал парень. – И советую вам уважать это имя!
– Но я не проявлял к вам неуважения, – ответил я, про себя посмеявшись над высокомерием, с коим он мне представился.
Грубиян долго сверлил меня взглядом, но я не стал отвечать тем же, ибо опасался, что в конце концов или надеру ему уши, или расхохочусь. Мне явно стало не по себе в этом милом семейном кругу. Тепло очага и ощущение удобства уже не спасали меня от гнетущей атмосферы душевной мрачности, и я решил, что крепко подумаю, прежде чем переступлю порог этого жилища в третий раз.
Ужин был съеден в полном молчании, и, поскольку никто не пытался завязать беседу, я подошел к окну, дабы выяснить, не переменилась ли погода. Моим глазам предстала грустная картина – до времени опустилась темная ночь, и небо смешалось с окрестными холмами в вихрях ветра и удушающей метели.
– Верно, мне не дойти до дома без провожатого, – вырвалось у меня. – Дороги, похоже, занесло. Но если бы они еще оставались, все равно даже на шаг вперед ничего не видно.
– Гэртон, загони овец под амбарный навес. Скотину засыплет снегом, ежели оставить ее на ночь в овчарне. И загороди выход доской, – распорядился Хитклиф.
– А мне что делать? – спросил я, все более раздражаясь.
Ответа не последовало. Обернувшись, я обнаружил лишь Джозефа, который принес собакам ведро каши, и миссис Хитклиф, склонившуюся к огню. Для развлечения хозяйка жгла спички, которые упали с каминной полки, когда она ставила на место коробку с чаем. Джозеф опустил свою ношу, с недовольным видом оглядел комнату и проскрипел надтреснутым голосом:
– Как это вы стоите и ничегошеньки не делаете, а все-то, вона гляньте, на двор побежали! А от вас никакого проку, нечего тут и говорить – вы никогда не исправитесь и прямиком к дьяволу попадете, следом за своею матерью!
На мгновение мне почудилось, что тирада сия адресована была мне, и, придя в ярость, я двинулся к старому негоднику с намерением вышвырнуть его вон. Однако меня остановили слова миссис Хитклиф:
– Ах ты, подлый старый лицемер! Не боишься разве, что тебя утащит сатана, если помянешь его? Предупреждаю: не зли меня, иначе попрошу в качестве особого одолжения, чтобы черти уволокли тебя в преисподнюю. Постой! – продолжала она, взяв с полки большую книгу в темном переплете. – Погляди, Джозеф, как я преуспела в искусстве черной магии. Скоро я все буду уметь. Ведь рыжая корова не просто так околела. А твой ревматизм едва ли был ниспослан Провидением.
– Ведьма, ведьма! – запричитал старик. – Храни нас Господь от всяческой скверны!
– Ну
