бутылку с водой у Тима и показательно облила себя ею. Чтобы все тело ожило. На меня смотрели абсолютно все. И мне хотелось дальше творить беспредел.
– Ситуация с Весенним балом повторяется, – довольно произнесла Ева.
– Да закрой рот уже! – кричала на весь зал. Хотя шума было достаточно, но меня успело услышать большое количество людей. – Какая же ты дрянь.
Джим смотрел на меня непонимающим взглядом. Раньше я видела сплошную любовь. А теперь он видел во мне гадкую девчонку, которая бесцельно существовала. Джим не мог смотреть на меня дальше, он забрал джинсовку и ушел из клуба. Следом бежала Ева, схватившая его за руку.
Тогда во мне все разрушилось. И я не могла возобновить постройку. Потому что во всем была моя вина. Слезы держались комом в горле и хотели фонтаном вырваться наружу. Тим подошел ко мне, но я оттолкнула его руками и ушла дальше в толпу. Нужно было спрятаться. Перед глазами все помутнело, мне уже не так приятно, как было пару мгновений назад. Споткнулась и упала на голый пол, разбив колени, ударилась головой. Боль такая же, как во сне, когда Тим убил меня, кинув на асфальт. Я тотчас забыла ощущения. Мне не было больно физически. Я умирала внутри.
Никто не помогал. Все танцевали и пили. Я лежала на проклятом полу и не хотела вставать. Наверное, золотистое платье задралось, и были видны черные стринги. Лежала на боку, свернувшись в клубочек. По щеке медленно скатывалась слеза. А кругом сплошные ноги, туфли и белые кроссовки…
На прощание
Проснулась на коленях у Карлы. Даже в такую жару она надевала колготочки, или чулки, не знаю. Могла только нащупать капрон. Мы все еще были в клубе. Людей стало больше. Тим оживленно что-то говорил Сэду. Скорее всего, отчитывал за мое проникновение в царство алкоголя и кутежа. А Сэд стоял и молчал, но по сверкающей гирлянде в его глазах я видела, что его забавляла ситуация. Это видимо был мой дар – определять состояние человека по символам в глазах. И связано это со снами.
На танцполе уже не было ни воронов, ни незнаек. Сплошное месиво из поднятых рук вверх. Они бурно танцевали под Мукку и больше ничего не стеснялись. Тим не любил песни этого исполнителя. Считал их пустыми и слишком детскими.
Пухлая ручка Карлы нежно гладила меня по голове. Странное и далекое ощущение. Она часто так делала на переменах. Я уставала и клала голову на парту, а Карла также убаюкивала меня. В основном утомляла геометрия с заумными теоремами. Мы даже шутили о задании доказать, что перед нами треугольник. Зачем доказывать то, что и так очевидно?
– Мне нравится твоя стрела.
– Да, индастриал. Зато маме не нравится. Говорит: слишком много дыр в ушах.
Карла поцеловала меня в волосы, и я еще сильнее ощутила аромат ванили.
– Я скучала по тебе.
Молчала в ответ.
– Почему ты отвернулась ото всех? – Карла перешла к делу. Я видела, как Сэд уходил, наверное, снова за лезвием.
