к тому, чем может. В такой ситуации ответ на «Кем мне быть?» невозможен. Но юноша ждет его, а родители юноши (школа, страховая компания) готовы за ответ платить.
Другой пример – очень часто психолог не может облегчить страдания. Но ждут от него именно этого. И он старается вовсю. Не думая ни о том, что страдания для этого человека неизбежны, ни что они этому человеку необходимы для развития, ни что облегчение страданий сегодня обернется большими страданиями завтра. Психотерапия часто загоняет проблему внутрь, а не решает, дает временное облегчение, которое сменяется ухудшением.
Значительная часть запросов к психологу связана со стремлением использовать другого человека в своих целях, подчинить своим желаниям – в общем, обойтись с человеком, как с неживой вещью, проманипулировать. Например – добиться от ребенка послушания.
Сделать то, что хочет клиент, иногда можно. Во всяком случае – отчасти. Но у такой помощи много негативных последствий, одни из которых проявляются не сразу, а другие кажутся заказчику и исполнителю несущественными, хотя это и не так, в чем со временем заказчику предстоит убедиться. Вот только два примера. Насилие и обман вызывают протест и сопротивление: люди меньше клюют на рекламу и меньше хотят быть винтиками в организационных машинах. Обучение-дрессура имеет поверхностный характер и не создает базу для дальнейшего образования, формирует «мертвое знание» – не способное к развитию и бесполезное.
В общем, если глушить зубную боль анальгином, дело кончится в лучшем случае флюсом и потерей зуба, а в худшем – заболеванием крови.
Как выходить из кризиса?
Первое – лучше понять, что такое психика и что с ней можно делать, а что нельзя.
Второе – делать максимум возможного, одновременно формируя в обществе запрос на это возможное. Это означает, прежде всего, отказ от стремления к технологичности в работе с живым. Она невозможна, а попытки ее навязать чреваты неприятностями.
Естественно, рост психологической культуры и формирование правильного общественного запроса потребует времени, возможно нескольких десятилетий. Но даже начать этот процесс не так-то просто, так как он требует ревизии не только психологического знания, но и всех наших представлений о мире. Такая ревизия – это третье (естественно, по порядку, а не по значимости; по значимости это первое, самое важное). Понятно, какое грандиозное сопротивление вызовают подобные ревизии. Но без нее нам не узнать ни о главных побудительных причинах психической жизни, ни о природе ее непредсказуемости.
Но кроме этой ревизии нужно и другое – радикальное расширение профессионального словаря. С нашим куцым профессиональном сленгом мы не можем ни говорить, ни думать о большей части того, что происходит в психике. Это четвертое.
Письмо 19. Почему психология пасует перед «Анной Карениной» (40 лет спустя)
Дорогой
