style="font-size:15px;"> В нее был страстно влюблен прекрасный переводчик с итальянского Евгений Солонович, добивался ее любви Евгений Евтушенко…
Последний ее муж, известный немецкий поэт Мария Ганс Магнус Энцербергер, увез ее в Англию. Но брак их не сложился. Скорее всего, причиной этого была тяжелая депрессия, которой страдала Маша еще в Москве и которая окончательно сломила ее в Англии. Все завершилось трагически. Она покончила с собой в 1991 году.
Только великое мужество Маргариты Осиповны помогло ей перенести рухнувшие на нее несчастья.
Ее муж, композитор Макаров-Ракитин, пошел добровольцем на фронт в первые дни войны и вскоре погиб.
Сама Маргарита Осиповна работала военным корреспондентом в блокадном Ленинграде.
Ее поэма «Зоя Космодемьянская» была удостоена Сталинской премии. Полученные деньги она пожертвовала в фонд обороны.
Живя рядом с ней, я многое знала. Но еще больше мне рассказала Настя, внучка Маргариты Осиповны, дочь умершей Тани.
Не похожая на мать, но по-своему не менее прелестная, не худая, а невероятно тонкая, гибкая, как цирковой гимнаст, с изящными чертами лица. Она стала художницей, сама пишет сказки и сама их иллюстрирует.
Настя рассказала мне о смерти Маргариты Осиповны. Она жила на даче. Поздно вечером, уже в темноте, пошла одна навестить друзей, живших по соседству. Она упала и сломала шейные позвонки. Смерть ее была мгновенной.
Настя, милая Настя… Не то чтобы она напоминала мою любимую Таню, но какие-то незримые нити создают преемственность и продолжение дарованной им обеим красоты. И глядя на Настю, я невольно вспоминаю свою юность и воздушную прозрачность Тани.
Простите, я отвлеклась, но это – часть моей жизни, и я не имею права ее забыть.
Тани уже не было в живых, когда однажды ко мне пришла Леночка-Красотка. И вот что она мне рассказала:
– Ты слушай. Вот какой мне приснился сон. А может быть, это был и не сон вовсе? Только слышу я голос. Кто-то мне говорит, и так внятно: «Встань и иди в церковь. Ты не знаешь, где она, но найдешь. Встань и иди».
На улице темно, дождь. Я вышла из дома, шатаясь, иду и плачу. А куда иду, сама на знаю. Пустой спящий город. Вдруг прямо передо мной – незнакомая церковь. Высокие двери открыты. В церкви темно, но несколько свечей у алтаря горят. Смотрю: старенький священник стоит и тихо так читает Евангелие. Он как будто ждал меня.
– Бедная моя, ты озябла и промокла, – сказал он мне.
Я попросила, чтобы он исповедал меня. Он наклонился ко мне. Я стала шепотом говорить о своих грехах, что водку пью, много пью. Я говорила, но мне казалось, что он все знает еще до моих слов.
Он накрыл мою голову епитрахилью, я чувствовала тяжесть его руки. Он прочел святые слова, потом я поцеловала икону и крест. Поцеловала его руку. Он перекрестил, благословил меня и сказал:
– Иди домой. Успокой свою душу. Больше ты не будешь пить.
Я знаю от
