Но это великий поэт. Я один раз был у него. Мне заказали обложку к томику его стихов. Но потом это издание запретили. И мы больше не встретились. Судьба его поистине трагична. Гонения, ссылка, потом он был арестован. Тюрьма, уголовники… Он скоро погиб. Не помню, кто-то из великих женщин, кажется, Анна Андреевна Ахматова, передавала слова его вдовы Надежды Яковлевны Мандельштам: «Я буду спокойна, лишь когда узнаю, что Осип умер…». Такие слова может сказать только тот, кто безмерно любит…
Когда мы вернулись домой, отец подарил мне видавшую виды, потертую тонкую книгу стихов Осипа Мандельштама. Меня почему-то особенно обрадовало, что издана она была в 1928 году, именно в год моего рождения.
В книге были два цикла его ранних стихов: «Камень» и «Tristia». С какой жадностью я читала эти стихи, запоминая их с первого раза, словно они всегда жили во мне, только таились где-то в темноте до поры до времени. Они спали, их надо было разбудить.
Даже сейчас, в преклонном возрасте, когда память потеряла былую зоркость, я помню их, словно нарочно сохранила осколок памяти, чтобы не расставаться с ними. Однажды это сыграло в моей жизни довольно странную и неожиданную роль. Но об этом позже… Скажу только, что Мандельштам до сих пор остается моим любимым поэтом.
Я взахлеб читала Ахматову, Цветаеву, Пастернака. Это было то внезапное открытие, которого я втайне ждала. Потом папа купил по случаю пятитомник Хлебникова. До сих пор люблю и перечитываю «Царскую невесту», «Марию Вечору»…
Эти стихи дали незримое пробуждение моей собственной поэзии. Несомненно, там было определенное напоминание, первое потрясение, вызванное стихами Мандельштама. И все же в «Античном цикле», который я начала писать в 1945 году, чувствуется что-то оригинальное, пусть разбуженное любимой поэзией, но что-то в них есть заветное свое, потому что стихи пишутся из такой сокровенной глубины души, а каждая душа единственна и неповторима…
Зимой 1943 года к нам изредка заходила графиня Нина Михайловна Подгоречани, мамина подруга со времен жизни в Омске, когда был еще жив Валентин Александрович Яковлев.
В начале революции Нина Михайловна отправила целый вагон дорогих вещей из московского дома в Омск. Персидские ковры, серебряную посуду, антикварную мебель, хрусталь и т. д.
Недаром в Омске славился ее салон с танцами, концертами, выступлениями поэтов. Но скромно, собственно говоря, бедно, живущему Валентину Александровичу эти вечера и ужины были неинтересны. И поэтому мама знала о них только понаслышке, от общих друзей, хотя и продолжала дружить с Ниной Михайловной.
В 1938 году графиня Подгоречани была арестована. Она дружила с Альви Викторовной Литвиновой, женой нарком-индела Литвинова. Часто играла с ним в шахматы, ведь она была уникальной женщиной-шахматисткой.
Ее обвинили в том, что она попыталась разоружить милиционера, с тем чтобы убить Литвинова. На допросе 16 января 1938 года в Бутырской тюрьме она все отрицала. Ее пытали. И уже 22 января она признала себя виновной, участницей шпионского заговора.
Ее осудили на восемь лет и отправили в концлагерь на север.
Бедная
