я надеюсь, вы никогда не оглохнете, молодой человек, но только так вы бы поняли, что это значит – быть глухой. Половину того, что вам говорят, вы просто не слышите, а ведь прерывать и переспрашивать нельзя, иначе все сразу решат, что ты выжила из ума, понимаете? Рода говорила, что пишет немного там, немного сям, что ходила туда или сюда, рассказывала, что купила или не купила для своего дома, и какой он у нее красивый, этот дом, и как много прекрасных друзей она себе завела. Мне всегда нравилось ее слушать, нравилось, что она с удовольствием общается с такой старой перечницей, как я. Но я хорошо знаю, что не расслышала и половины того, о чем она рассказывала.
– Мне пора, мэм. – Вексфорд встал, чувствуя себя выжатым, как лимон.
– Ну, не смею вас задерживать, – язвительно произнесла бабуля Паркер и довольно бодро добавила: – Вы меня просто до смерти уморили, молодой человек, развопились тут, как раненый бык. Окажите услугу, передайте это Стелле и скажите, пусть принесет противень.
И она сунула ему в руки кастрюлю с картошкой.
Глава 5
А что, если Рода работала независимой журналисткой?
После пресс-конференции во второй половине дня в пятницу он задал этот вопрос Гарри Уайльду из «Кингсмаркхэмского курьера» и еще единственному присутствующему журналисту от одной из центральных газет. Но ни тот, ни другой о Роде Комфри никогда не слышали, хотя Гарри и припомнил страшненькую темноволосую девушку по фамилии Комфри, работавшую секретарем у издателя почившего в бозе «Вестника».
– Ладно, – сказал Вексфорд Бердену, – пойдем-ка в «Оливу», промочим горло, мы это заслужили. Найди мне Крокера, он должен быть где-то здесь и умирает от любопытства, желая узнать результаты аутопсии.
Они разыскали доктора и втроем отправились в «Оливу и голубку», где устроились за столиком в саду. Лето в этом году выдалось просто редкостное. Иностранцы не верят, что в Англии может быть такая погода, хотя каждый англичанин среднего возраста, покопавшись в памяти, без сомнения может припомнить, что раза три-четыре такое уже случалось. Яркое солнце светило неделями напролет, на небе не было ни облачка. Даже герани выросли до пяти футов, а фуксии цвели повсюду, словно в оранжереях. Все трое мужчин были сейчас без пиджаков, а доктор, словно подросток, и вовсе щеголял в футболке с короткими рукавами. В этой футболке он даже делал обходы, чем приводил в умиление пожилых пациенток.
Вексфорд взял сухого белого вина, холодного настолько, насколько служащие «Оливы и голубки» могли его охладить в эту жару. Этим вечером оно было охлаждено до температуры человеческого тела. Что до пива, то он себе позволял кружечку лишь изредка, и только когда Крокера, этого безжалостного эскулапа, поблизости не наблюдалось. Некоторое время назад инспектору диагностировали легкую форму тромбоза. С тех пор доктор непрерывно твердил, что любые излишества могут спровоцировать очередной приступ.
Вексфорд начал с поздравления Крокера с тем, как тот точно определил время смерти.
