гнул.
Страдающие отрыжкой босоногие гиганты, напоминающие викингов, в Бельвиле, штат Индиана, смотрятся очень странно. Хотя не скажу, что у меня была возможность разглядеть того парня.
В тот момент я, Джек Маккинли, оказался атакован в собственной постели. Летающей рептилией.
Конечно, я мог воспользоваться будильником. Но я до поздней ночи готовился к тесту по математике, стоявшей в расписании первым уроком, к тому же разбудить меня обычно можно разве что пушкой. Отца просить бессмысленно: он работает в Сингапуре. А Ванесса, девушка – как я сам это называю, – присматривающая за мной и домом, встает не раньше полудня.
Мне нужен был шум. Настолько громкий, чтобы я никак не мог его проспать. Как раз, когда я об этом подумал, на глаза попалась модель вулкана из папье-маше – школьный проект, который с прошлого месяца так и пылится на моем письменном столе. Полный под завязку пищевой соды. Я взял папину кофеварку, налил в нее уксус и соединил с кратером вулкана пластиковой трубкой. Затем поставил таймер на полседьмого утра, чтобы вскипяченный уксус по трубе попал внутрь вулкана и вызвал извержение вспененной массы. У основания вулкана я установил желоб с бильярдным шаром. Под давлением пены шар покатится и, упав, приведет в действие установленную на стуле катапульту. А она, в свою очередь, выстрелит старой игрушкой – большим пластмассовым уродозавром, ярко-красной когтистой помесью орла со львом.
Бабах! Грохота от удара этого малыша о стену хватит, чтобы и мертвого поднять. Отличная идея, вам не кажется?
Оказалось, не совсем. Где-то в районе двадцати восьми минут седьмого я находился посреди кошмара. Этот сон мне снился уже много раз: я в некоем подобии тоги бегу по каким-то джунглям, преследуемый рычащими чудовищами, похожими на свиней, с их клыков капает слюна, а пронзительные крики разрезают задымленный воздух. Ничего так картинка, да? Обычно я просыпаюсь всякий раз, стоит мне во сне рухнуть в какую-то пропасть, вдруг разверзнувшуюся под ногами.
Но в этот раз я продолжал падать. Все дальше и дальше во тьму. Навстречу смерти.
В последний момент в реальности рядом со мной, судя по мощи звука и моим ощущениям, взорвался как минимум газовый гигант. Это-то меня и разбудило.
Кофеварочно-вулканический будильник сработал. А отскочивший от стены уродозавр ударил меня прямо между глаз.
Вот с такого невинного пустяка и началось самое ужасное утро в моей жизни. Последнее утро, когда я проснулся в собственной постели.
– @$%^&! – воскликнул я, что предполагает использование мной в тот момент непечатного выражения.
Схватившись за лицо, я скатился с кровати. Тогда-то краем глаза я и заметил на тротуаре у дороги Рыжебородого. Из-за чего тут же рухнул на пол: показаться на глаза кому-либо, пусть даже босоногому незнакомцу на улице, в тот момент было смерти подобно. К несчастью, мой зад приземлился точнехонько на кончик крыла уродозавра, что заставило меня вскрикнуть еще раз. Определенно, для человека, кому только-только исполнилось тринадцать, это утро было перенасыщено криками.
Так я и лежал какое-то время, стиснув зубы и ругая себя, что не воспользовался обычным будильником. Перед внутренним взором возник образ Ванессы: «Ты слишком много думаешь, Джек». Эту фразу она не устает повторять по сто раз на дню. Может быть, потому, что я на самом деле слишком много думаю. И всегда думал.
Держась за голову, я наконец поднялся с пола. Рыжебородый шел по улице, его босые ноги звонко шлепали по тротуару.
– В следующий раз держи рот закрытым, – пробормотал я и направился в ванную.
Мне стоило задуматься, как он там оказался. Но моя голова была забита ночным кошмаром, все еще не утратившим яркости, подобно стойкому послевкусию от сыра с плесенью. Я попытался переключиться на математику. К сожалению, послевкусие от этого не улучшилось.
В зеркале меня ждала неприятная новость: оказалось, уродозавр рассек мне лоб. Не очень глубоко, но рана сразу бросалась в глаза, кроме того, из нее продолжала сочиться кровь.
Выдернув затычку в раковине, я намочил мягкую губку, осторожно убрал со лба челку и принялся смывать кровь. В процессе повернувшись к зеркалу боком, я заметил на затылке светлую прядь.
Странно. Раньше ее там не было. Теперь отец не пилил меня, и я уже давно не посещал парикмахерскую, так что сейчас можно было подумать, будто у меня в волосах запутался целый пучок светлых ниток. Желая рассмотреть их получше, я наклонился к зеркалу, когда громкий треск заставил меня резко обернуться.
– Ванесса? – позвал я.
Ага. Она явно услышала мои крики. Я так и видел ее, притаившуюся за дверью и ломающую голову, как бы отвертеться от ответственности, которая может на нее свалиться. Но за дверью никого не было.
Я посмотрел на часы в ванной: шесть часов тридцать
