человеком. Кто он, не знаю. И связи с ним у меня нет. Я всего лишь посредник в этом деле. Короче, у меня серьезные проблемы.
Он замолчал. Нестор физически чувствовал его молчание. Ему было неловко. Тяжесть давила на его совесть. Он не любил подводить людей. И никогда этого не делал. Как его угораздило согласиться на легкие деньги. Легкие и большие.
– Давайте так поступим, – предложил заказчик, – вы встретите его и отвезете на место. За это время я постараюсь что-нибудь придумать. Если вы откажетесь, у меня будут неприятности.
– Хорошо, – согласился Нестор, – но на этом все.
– Курский вокзал, – сказал посредник, – сейчас девять, подъезжайте к одиннадцати и держитесь рядом со стоянкой такси. Ждите сколько понадобится.
– Я не могу торчать на стоянке такси долго, меня прогонят.
– Как-нибудь разберетесь, – холодно возразил заказчик и дал отбой.
Обиделся, – констатировал Нестор, – любой бы обиделся.
В одиннадцать он спустился к площади Курского вокзала. Проехал стоянку такси и остановился, на крыше он заблаговременно установил оранжевый фонарь с шашечками на магнитной подушке. Он купил его, как только решил заняться извозом. К нему тотчас начали стучать пассажиры. Он отказал одному, второму. Затем снял фонарь и бросил в багажник. После этого к нему подошел амбал в жилетке неонового цвета и сказал:
– Дядя, если собрался работать, надо заплатить. Триста – разовая посадка. Две штуки – весь день можешь бомбить.
– Я встречаю человека, – ответил Нестор.
– Я видел, как ты со знаком стоял.
– И тем не менее.
Амбал недоверчиво хмыкнул и отошел в сторону, но глаз с него не сводил. Эта вокзальная мафия была неистребима при любой форме государственного устройства. Знакомый по советским временам таксист рассказывал, что при коммунистах на вокзалах брали червонец, за возможность работать всю смену, то есть обманывать приезжих, брать за проезд втридорога. Нестор сел в машину. После снега и ноябрьских морозов вдруг наступила оттепель. Солнце грело так, словно бабье лето, которого почти не было в этом году, одумалось и заявило о своих правах. Он закрыл глаза, надеясь, как Штирлиц, вздремнуть пару-тройку минут, и в самом деле стал погружаться в нирвану сна, как клацнула дверь и на заднее сиденье упал рюкзак, а за ним проскользнул подросток в куртке с капюшоном, нахлобученном на глаза.
– Тебе чего, малец, – досадуя на пробуждение, спросил Нестор.
– Ехать, – ответил неожиданно мелодичным голосом малец.
– Стоянка такси сзади, – сказал Нестор.
– Мне в «Лесные Дали», – произнес малец.
Нестор глянул в зеркало, капюшон надвинут, высокий ворот свитера закрывал пол-лица, оставшуюся половину – тень от капюшона.
– Понятно, – буркнул Нестор и запустил двигатель.
Амбал, стоявший
