тяжело переживал отъезд близкого товарища:
– Одно утешительно: дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут, – невесело шутил он, – пообещал бы писать, да небось почта в эту гиблую даль не доходит.
Собирался Шевцов недолго: уладив дела в Петербурге, попрощался с отцом и, не дожидаясь ответа жены, отправился в дорогу.
Приехав через полторы недели в Красноводск, Шевцов пересел на местную секретную узкоколейку, проложенную до пограничного форта Кушка. Монотонный, унылый пейзаж его удручал. Со всех сторон – гряды однообразных песчаных сопок, на склонах которых время от времени попадались на глаза худосочные кусты саксаула. Ложбины у их подножья скудно выстланы чахоточной растительностью и разбросанной пятнами жухлой травой. Добравшись до крепости, Шевцов, помимо умученных пеклом, нервически всхрапывающих кавалерийских лошадей и невзрачных терпеливых мулов, приметил на ее дворе невозмутимых верблюдов, каждый с бочкообразным, раздутым брюхом и до нелепости худыми, мосластыми ногами.
Доложив о прибытии, Шевцов первым делом отправился в казарму. Угрюмое кирпичное здание, судя по остаткам краски когда-то бодрого терракотового цвета, теперь, под пелесым налетом песка и пыли, выглядело удручающе усталым. Внутри было сумрачно: и без того небольшие оконца сплошь завешены пропыленными противомоскитными пологами. Пакостная охряная пыль казалась вездесущей, покрывая все – от стен до простыней.
В жилой комнате Шевцов обнаружил человека с сероватым оттенком лица и без отличительных знаков на мундире. Мучимый колотившей его дрожью, тот едва отреагировал на уставное приветствие Шевцова.
– После, благородие, после! В лазарет я…
Шевцов озадаченно оглянулся: с угловой койки ему отсалютовал с вялой небрежностью господин в расстегнутом офицерском мундире и несвежей гимнастерке:
– Новоприбывший? Полно козырять, здесь формальности соблюдать не принято.
– Прошу прощения… Вы сказали – «формальности»?
– Скоро обживешься. Привыкнешь к местным порядкам. Духота, братец ты мой, невыносимый зной! И пылища… А ты покрывальце-то не убирай: ночью натурально закостенеешь. Здесь к осени температурные перепады. Я уже второй год привыкнуть не могу. Кошмарный климат. В голове не укладывается, как эти сарыки сумели здесь приспособиться.
– С климатом все ясно. Разрешите спросить: отчего военнослужащий в лазарет направился?
– Малярия, – бросил незнакомый офицер, словно речь шла о чем-то обыденном, – он в Гиссаре в рабстве у бека побывал, там этого злосчастия хоть отбавляй. Как тебя именовать прикажешь?
– Подпоручик Шевцов. Валерий Валерьянович.
– Отрекомендуюсь: поручик Алексей Васильич Нечаев. Можно неофициально, запросто, по фамилии. Поди отдохни пока. В любую минуту могут поднять по тревоге.
Ночью Шевцову действительно довелось испытать нестерпимый холод: жгучий зной сменился стужей, от которой зуб на зуб не попадал. Господин подпоручик, поднявшись, нащупал
