омню, когда в последний раз вдосталь спала и ела досыта. Я не была в безопасности целую вечность, хотя мне кажется, будто Рай пал только вчера. Спасаясь от преследователей, я исходила тысячи дорог. Я готова упасть от усталости. Я принуждаю себя двигаться дальше. Оставляя за плечами очередной мир, я бегу вперёд. Мне нельзя останавливаться.
Преследователи – мои бывшие соратники, присягнувшие отвратительному монстру. Тварь называет меня Ключом-от-все-дверей за мою способность быстро открывать врата между слоями мироздания. В какой-то мере прозвище справедливо: я делаю это лучше любого другого ангела, и моя сила постоянно растёт. Я при желании могла бы провести целую армию там, где сложно переместить небольшой отряд. Умей я воевать, я так бы и сделала: собрала бы войско, пришла в Эдем и объявила Догме войну.
У меня нет ничего, кроме меня самой. Всё, что было мне дорого, осталось в погибающем Раю. Раю, извращённом и осквернённом Догмой.
Догма не всегда была чудовищем. Раньше она звалась Шассой Офери. Шасса – Великая Мать, почти всемогущая, меняющая саму реальность. Офери создала меня и других ангелов. Великая Мать – та, кого люди назвали бы богом. На деле Шасса – представительница угасающей цивилизации, достигшей уровня развития технологии, при котором науку впору называть магией. Мы же – её возлюбленные дети, её непобедимые солдаты, её генетический эксперимент. Сотворив нас, Офери хотела остановить монстра.
Самым первым творением Матери были люди. В хрониках Эдема человечество обозначено как «нулевое поколение». Все разумные существа, собранные Офери впоследствии – ангелы, архангелы, херувимы и серафимы – базируются на «нулевом продукте».
Хотя Мать больше не разрабатывала «нулевое поколение», она позволила людям спокойно жить на Земле. По велению Офери мы защищали их мир так же, как Эдем. Шасса либо предвидела возможные мутации и появление ведьм, либо ценила каждую жизнь саму по себе. Мне, по крайней мере, больше нравится второй вариант. Приятно думать, что Офери была не только мудрой, но также милосердной. На фоне Таната и Кроноса она казалась такой.
Танат и Кронос – абсалам – существа того же вида, что и Шасса. Они преследовали одну цель, но достигали её разными методами. Офери была генетиком. Танат, если вас устроит такой термин, – некроинженером. Я не знаю, как иначе объяснить на людском наречии технологию переработки душ и мёртвой плоти в иную форму существования. Кронос на фоне Шассы и Таната не выделялся талантом в науке, но был хорошим дипломатом и лидером, разбирался в военном деле. Пока первые двое создавали миры с нуля, Кронос заявился в Ад с небольшой армией и через какое-то время уселся там на трон.
Между Адом, Раем и Аидом никогда не существовало стабильного перемирия. У Шассы и её сородичей была одна проблема, но сговориться друг с другом они не могли. Каждый считал меры соратника бестолковыми и пытался увеличить свою мощь за счёт ресурсов соседа. До сих пор не понимаю, отчего перед лицом такой опасности они не пришли к консенсусу. Уверена, я знаю далеко не всё об их взаимоотношениях. Да и кто я, чтоб знать?
Зато мне ведомо, откуда пришёл ужас, сделавший Шассу Догмой. Во всём виноваты древние враги абсалам – р’хоен. По техническому развитию р’хоен не уступали народу Шассы, пока абсалам не сотворили оружие массового поражения, вырывавшее души из тел. Так р’хоен лишились физической оболочки, но не сущностного зерна, которое зовётся духом. Каким-то образом р’хоен сохранились в виде некой духовной субстанции, научились прикрепляться к телам абсалам, подчинять их разум и волю. Р’хоен почти уничтожили неприятеля. Абсалам, спасаясь от эпидемии одержимости, бежали прочь, прятались во всех уголках Вселенной.
Шасса ждала. Она понимала: откуда-то из глубин мироздания за ней идёт голодное чудище, жаждущее счастья телесности. Офери готовилась встретить тварь, но не довела дело до конца. Монстр появился, когда Шасса впала в глубокий сон, случавшийся с ней раз в тысячелетие. Из опочивальни к нам вернулась не Мать Сущего, а отвратительный кадавр, поработивший умы многих ангелов. Это существо назвалось Догмой. Эдем раскололся на два враждующих лагеря.
Война выжгла Рай дотла. Я всё ещё помню горечь пепла на губах и запах сожжённой плоти – от него першило в горле. Оказалось, мы способны убивать друг друга. Я помню, как рыдала от страха и неприятия: впервые нашим врагом оказались мы сами.
Когда Люцифер – первый маршал Эдема – пал, его место занял мой старший брат, Аластэл. Думаю, у Ала имелись все шансы выиграть кампанию. Он был способным, сильным, умным. И слишком благородным. За благородство Аластэл жестоко поплатился. Те, кого он считал ближайшими соратниками, предали его. Не сомневаюсь, что Ала казнили после допроса. Зачем Догме оставлять в живых вражеского маршала?
Мне так не хватает брата. Боль потери всё ещё остра, хотя прошло… немало лет. Скитаясь между мирами, где временные линии текут по-разному, я потеряла счёт годам. Это неправда, что время лечит. Неправда. Скорбь не покидает моё сердце.
Меня преследует Эйвбер со своими
