style="font-size:15px;"> – Я и забыл, что вы вместе служили… Что же – если надумаешь насчет изумрудов…
– Тут же и дам вам знать. Мне надо только сбыть с рук эту милую девушку.
Я стал подталкивать Франсуаз к выходу.
– Не беспокойтесь – я избавлюсь от нее очень быстро.
– Может, продадим ее в рабство? – крикнул мне вслед отец Игнасио. – В гарем или для гладиаторских боев.
– Я уже думал об этом, – ответил я. – Но ведь такую никто не купит.
9
Над рыночной площадью зажигались огни – алые и голубые, изумрудные и цвета нежного янтаря.
Ни одна вспышка не оставалась самой собой дольше, чем на мгновение. В центре нее рождался новый оттенок, ширился, пока не достигал краев волшебного всполоха, и сменялся другим.
Люди стояли внизу, подняв головы, завороженные волшебным зрелищем. Торговцы и покупатели – на пару минут они позабыли о выгодных сделках и приятной тяжести золотых монет. Их глаза были устремлены в небо.
Это не походило на фейерверк – огни которого, прекрасные и манящие, остаются столь же холодными и далекими для зрителя, стоящего на скучной земле, как и ночные звезды.
Всполохи волшебства, раскинувшиеся над рыночной площадью, были иными, теплыми. Они касались сердец всех, кто любовался ими, и от того на душе становилось так легко и спокойно, как бывает только в счастливом детстве, а после – в хороших снах.
– Как он это делает? – шепотом спросила Франсуаз.
– Не знаю, – негромко ответил я. – Наверно, он сам этого не понимает.
Высокий человек стоял в центре площади; он ничего не делал, и только воздевал руки к небу, любуясь на созданные им чудеса.
– Почему его называют «Фокусником»? – спросила Франсуаз. – Ведь это настоящее волшебство – прекрасное волшебство.
– Эдди не любит громких названий.
Представление кончилось; люди подходили к магу, чтобы пожать ему руку, похлопать по плечу. Рука девушки потянулась к поясу за монетой; я удержал ее.
– Эдди не берет денег за свои представления…
– Тогда чем же он живет?
– Это рыночная площадь; здесь десятки закусочных и таверн, и везде он может есть и ночевать бесплатно.
Франсуаз нахмурилась:
– Трактирщики так ценят его талант? Или все потому, что он привлекает к ним клиентов?
– Не знаю, – ответил я. – Наверное, они сами этого не понимают.
– Командир! – Эдди Стравицки подошел к нам и принялся жать мне руку – так сильно, что мне стало неудобно перед моей спутницей. – Сколько же мы не виделись?
– Месяца два, – ответил я. – И я больше не командир. Мы можем посидеть где-нибудь, в тишине? Эта молодая леди хочет тебя о кое о чем попросить.
– А он рассказывал вам, как спас мне жизнь в Лернейских горах?
Эдди отделял от нас целый стол, заставленный нехитрыми, зато отменно приготовленными
