ты нас, Христа ради! – взмолился детина. – Если возвернут нас назад – запорють до смерти солдаты. Сколь беглых ужо на том свете почивають.
Мирон испытующе взглянул в полные мольбы глаза искренне взмолившегося мужика.
– Садись!.. Поговорим… – кивнул он на поваленное дерево, развязав ему руки. – Звать-то как?
– Осипом кличут. А яво – Потап, – указал он на начавшего приходить в себя товарища. – Шибко ты яво саданул. Кабы не помер.
– Очухается… – безразлично бросил Мирон. – Ну, так расскажи, Осип, кто вы и откуда, чего вас сюда занесло – а там посмотрим, как с вами поступить.
– Всё скажу, как на духу! – прижал руки к груди Осип. – Тольки помилосердствуй к нам, горемыкам!.. Троя нас бежало с Барнаульского заводу. Моченьки никакой ужо не было каторжну работу сполнять. Онисим-то дорогой помер, чахотка у яво была, хотел хоть перед смертию вольным духом дохнуть. Недалёко от Гордеевой и похоронили яво. А мы с Потапом к Беи стали пробираться. Знамы мне ети места, я ведь на Бехтемирским маяке два годочка отслужил, отсель и взяли меня в завод натместо службы… Чо ишо-то сказать?.. – развёл руками Осип.
– Так что ж, выходит, вы досюда добрались вот так вот – без еды, без сапог?.. – вопросительно взглянул на него Мирон.
– Был грех… – вздохнул Осип. – У каво котялок, у каво топор, а иде курицу поймам – вот так и дошли досель. За рекой-то спокойней будет – тама, считай, Телеуцка землица – ни поселений, ни служивых.
– Тяжело вам будет, – покачал головой Мирон. – Не вовремя вы бежать вздумали – зима на носу. А погляди-ко на свою одёжу?! – кивнул он на перевязанные верёвкой опорки8.
– Знаю… – почесал затылок Осип. – К инородцам будем пробиратьси. Люди говорять, добры они, в приюте не откажуть… Топор есть, ежели чево – срубим времянку.
– Ну, вот и твой товарищ очухался, – кивнул Мирон на сидящего около пня Потапа.
– Ты, Потап, того – повинись перед служивым, коли назад не хошь. Запорють нас там солдаты до смерти.
Потап, осознав положение дел, кряхтя и охая, поднялся на ноги.
– Не погуби, добра душа! От отчаянья в разбой пошли. Отпусти ты нас, горемычных, – хватаясь за спину, с надеждой поглядел он на Мирона.
– Идите с Богом… Заберите, пригодятся, – вернул Мирон им ножи. – Вот, ещё… Возьмите… – достал он из сумки солдатский паёк. – Всё хоть не на пустой желудок идти. Да поосторожней: в этих местах дозоры усиленные, поймают – отправят назад, в Барнаул.
– Добра ты душа… За зло добром платишь, – кланяясь до самой земли, поблагодарил Осип.
– Ты уж не серчай на нас, – потирая зашибленные места, в унисон товарищу поддакнул Потап.
– Ладно, забудем… Пора мне, мужики, в отряде беспокоиться будут, – подобрал Мирон поводья лошади и через лес направился к своим…
– Мы уж забеспокоились: не заблудился ли? – встретил его Никита. – Чево так долго?
– После расскажу, – буркнул Мирон, выкладывая возле костра опята…
– Во!..
