девушка. Он принялся рассказывать ей, как много, если покопаться, застряло в образованных русских людях от французской культуры. Вот он, например, еще в юности перечитал всех французских классиков и чуть не плакал над «Мадам Бовари» и «Дамой с камелиями».
«О, Мадам Бовари!» – откликнулась она из другого, несколько манерного мира.
К сожалению, теперь дела не оставляют ему много времени для чтения, но он все же прочитал «Обличителя» Рене-Виктора Пия.
«В самом деле? – оживилась она и тут же обратилась к компании: – Послушайте, оказывается, мистер Maksimoff читал „L’imprecateur“!»
«А-а! О-о! Не может быть! Замечательно! Здорово! И что мистер Maksimoff думает по этому поводу?»
Что он мог думать? Как, в самом деле, можно сравнивать благородную мигрень по имени капитализм с той белой горячкой, которая расправляла свои зеленые крылья над его страной? Ведь это не времена Бальзака и даже не Мольера, а какое-то средневековье, какой-то артельный хаос, в который погружалась Россия!
«Замечательная книга, весьма и весьма поучительная! – глубокомысленно изрек он и, наклонившись к ней, добавил: – Мишель, не могли бы вы звать меня просто Димà?»
«Oh, Dimà! Okeу!» – охотно согласилась она.
В конце концов, он составил о ней самое лестное представление. Она была без косметики – вот главное открытие – и все же так естественна и свежа. Чуть-чуть, может быть, ресницы, едва-едва, кажется, брови. В остальном – сплошная незамаскированная прелесть. Ее обнаженная гладкая рука на расстоянии, которое можно сократить одним неловким движением его руки, прямая спинка, поддерживающая отпущенную на свободу грудь, пряди волос, стекающие на высоту прямых плеч, ораторствующие ключицы – расчетливая и губительная принадлежность к союзу черного, золотого и кремового. Вот сосуд, думал он, в котором, судя по его книжным представлениям, умещался тот самый набор повадок, вкусов, мнений, те радужные переливы кошачьей независимости, убийственной вежливости, утонченного сладострастия, ветреной любви, остроумного отвращения, расчетливого бездушия, очаровательного отчаяния, и прочего, такого возвышенного, низкого и заразительного, чему пытаются подражать женщины всего мира. Инопланетянка, до которой страшно дотронуться, источник высшего восторга и гибельной тоски! Определенно, француженки – другая порода женщин!
Вышли наружу, и он, улучив момент, спросил ее:
«Мишель, вы позволите вас проводить?»
«Why not? – ответила она ровным голосом, и объявила компании: – Мистер Maksimoff любезно предложил меня проводить, поэтому мы оставляем вас!»
«Очень любезно с вашей стороны, – обратился к нему ее шеф. – Тогда, до завтра!»
Все разъехались, они остались одни.
«Такси?» – предложил он.
«Давайте немного пройдем, а потом возьмем такси!»
«Вы не замерзнете?» – с сомнением поглядел он на ее кофточку.
«Нет, сегодня тепло!»
Что ж,
