родоначальника концепта нации и национального государства является трудно оспоримым. А в остальном суждения уважаемого коллеги крайне спорны. Во-первых, никакой незыблемой веры в то, что «демократия, нация и благосостояние» есть некая неразрывная субстанция, среди специалистов и политиков не было и нет. В России эта увязка присутствовала только среди экспертов «Либеральной миссии» и нами уже неоднократно опровергалась[22]. Напомним, что даже в Европе уже в ХХ веке существовали далекие от демократии режимы (франкистская Испания, Греция времен «черных полковников», Германия и Италия при фашистских режимах), при которых соответствующие европейские нации не упразднялись и даже переживали стадии консолидации, пусть и навязанной сверху и силой. Об остальном мире, от Турции до Китая, о данном обязательном «пакете» вообще не может быть и речи.
Что касается благосостояния, то эта сторона общественной жизни не имеет отношения к нациестроительству (к устраивающему меня выражению Миллера – «дискурсу о нации»). Низкий уровень благосостояния и даже проблемы бедности, социальные, религиозные, расово-этнические и другие разрывы внутри наций-государств – это почти константа их существования на протяжении всей известной истории, включая и сегодняшний день. Да, «отец нации» Сунь Ятсен на заре ХХ века в своей программе строительства китайской нации «Три народных принципа» называл как главные цели национализм, народовластие и народное благоденствие. Но это совсем не означает, что в ХХ веке не существовало китайской нации до тех пор, пока только в самые последние годы в Китае стало возможным говорить о благосостоянии народа. Не думаю, что бедняцкие фавелы бразильских городов или десятки миллионов живущих на улицах бездомных индийцев исключают существование бразильской или индийской наций.
В разной степени и в разные временные периоды – это обстоятельство касается всех стран мира. Даже если условно признать, что «обязательный пакет для нации» состоялся только в «демократической и благосостоятельной» Европе, тогда весь остальной мир и есть та самая, по словам Миллера, «масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство». Но это не так, и о глобальном контексте нациестроительства, о культурной сложности современных наций речь пойдет ниже.
Последнее замечание в моей критике Миллера – это вопрос, можно ли «провернуть фарш назад» в том смысле, что в России целый ряд «политически мобилизованных групп» уже считают себя нациями? Это слабый, хотя и воздействующий на обыденное сознание и на политико-правовое мышление аргумент. Казалось бы, уже стало аксиомой и зафиксировано всеми справочно-энциклопедическими изданиями, что содержание понятия «нация» не только менялось по ходу истории, но и в современном мире существуют два отличающихся концепта нации, его бытования и политического использования: гражданской/политической нации и этнической/культурной нации. Элементы
