его лекцию в своём ежедневнике.
– Православные как говорят? «Бог ушёл и оставил нам Себя», католики – римского папу, а протестанты – Библию. Но Писание всего лишь часть Предания. А что будет, если все Библии на земле уничтожат, – такие попытки, кстати сказать, неоднократно предпринимались. Что останется тогда у протестантов? Ничего! А у католиков? Мы, православные, знаем, что Святейший Патриарх – грешный человек, и поэтому может ошибаться, а римский папа – «непогрешим»! А у нас в случае уничтожения Писания останется Священное Предание. И мы восстановим Писание на основе трудов Святых отцев…
– А что такое Предание? Это какая-то книга вроде Библии?
– Священное Предание – это передача жизни и опыта Церкви. В его состав входят Священное Писание, определения Вселенских соборов, литургическое предание, творения святых отцев и учителей Церкви, жития святых…
– Тогда почему же, – напомнила Михайлова свой вопрос, – если наша вера – самая истинная, то Бог благословляет и еретиков, сектантов? Они живут богато, находят деньги на строительство своих молитвенных зданий?
– Так Господь повелевает солнышку вставать и над злыми, и над добрыми. Такого же просто не было в истории: в 1987 году в СССР осталось всего 6893 православных храма и пятнадцать монастырей, и за двадцать лет стало 36 тысяч храмов и тысяча монастырей! Вот и сектантские церкви растут, как поганки, потому что почва хорошо удобрена.
В этот вечер они засиделись в школе до пол-одиннадцатого ночи. Когда Михайлова спустилась, охранник, перед которым лежал маленький компьютер в форме книжки, раздражённо спросил:
– Ну, долго от там ещё? Я сегодня ещё не ел!
На улице пронизывающий октябрьский ветер, и Михайловой хочется стать лучше и простить тех, кто причинил ей горе и зло.
Когда она подходит к котельной у своего дома, звонит Раиса Михайловна, и восклицает чуть ли не со слезами в голосе:
– Катенька, а почему ты не ходишь в церковь?!!
– А как я могу туда ходить? Меня не возят; денег на транспорт у меня нет. Скоро дорога будет тяжёлой, – снег, лёд. Там страшно, ничего не чистят. Сверху электричкой может задавить.
– А то меня Анатолий Александрович сегодня спрашивает: «А где Катя?» Я ему: «Позвоните и узнайте!»
– Да, «разве я сторож брату моему…» Он не станет мне звонить, ему это – западло.
И Михайлову, в который раз за сегодняшний день окатывает горячая волна стыда за то, что она сегодня была в таком месте. Ей кажется, что все это знают и считывают её мысли.
– А у меня, Катенька, беда: Саша вернулся. И главное, позвонила не она, хозяйка, а пастор! А я сейчас со сломанной рукой, как я могу вывезти свою мебель! Я даже плакала. Анатолий Александрович сказал: поставь пока в церкви. Я говорю: «Я найму машину и в Камволино вывезу!»
– Можно у меня поставить, места много. И ближе.
– А о тебе, Катенька, я даже не подумала.
– А обо мне
