скандалом отнимал и пропивал, обещая на следующий день неведомым образом озолотить.
«Контент», осуществлявший грузовые перевозки по России и Казахстану, располагался в грязно-белом двухэтажном бараке, правда, со стеклопакетами. Но этим летом Михайлова была вынуждена уйти, так как муж в её отсутствие стал вести весёлый образ жизни, и она боялась оставлять его одного.
Деньги закончились. От отчаяния Катя стала каждую субботу ходить в собор на всенощное бдение. Из объявлений в притворе Михайлова узнала о новой воскресной школе своего старого знакомого отца Алексия и платных курсах церковной флористики. На бесплатные катехизаторские курсы она опоздала.
Собору требовался «уборщик помещений». Поломойка, конечно, не её специальность, но Михайлова оказалась в отчаянии.
Стоял холодный и прозрачный октябрьский день. Трубку не взяли, но перезвонили. Михайлова как раз снимала на камеру своего старенького смартфона берёзовый листопад.
– Я не могла вам сразу ответить, я была на литургии, – весело доложилась приветливая женщина.
Михайлова сказала, что она насчёт работы.
– Сколько вам лет?
И Михайлова внутренне сжалась, так как цифра была огромной:
– …
– Надо же, какая молодая! – поразилась «соборянка». – Как странно… Мы обычно берём тех, кому семьдесят…
Михайлова с юности и не пыталась давить на жалость, но поняла, что можно говорить прямо:
– А что ещё делать, если нечем платить за квартиру?
– А как вас звать-величать?
– Екатерина Алексеевна.
– Нет, вы ещё молодая, просто Катя. Я – Наталья Сергеевна. Катя, а вы принимаете участие в таинствах?
– Только в таинстве исповеди.
– Вы причащаетесь?
– Нет.
– А почему?
– Я недостойна! – с излишней патетикой воскликнула Михайлова.
Не могла же она сказать, что…
– Просто нам велено брать на работу лишь тех, кто участвует в таинстве причастия. Хорошо, приходите завтра в храм к десяти.
***
Утром она идёт в собор, как на каторгу. Величественный красный храм в псевдоготическом стиле, озарённый богатым золотым светом, который льётся в наши окна только в октябре. В притворе зелёная крышка от гроба, а на столике для записок – какие-то листовки. Михайлова берёт почитать.
Наталья Сергеевна работает в храмовой канцелярии. Словно строй солдат, её охраняют высокие пышные туи. А у входа – шикарные розы, красная, и две розовые.
Надо же, розы – осенние цветы как какие-нибудь астры, хризантемы или георгины. Розовая напоминала спаниеля с виновато поникшими ушками.
Михайлова заранее пытается оценить, что ей предстоит. В соборе пол плиточный, а на уборщицах спецодежда – противные зелёные халаты. На
