Увидел Париж и оценил луковый суп. Вступил в наследство, став полноправным хозяином доходных домов, и купил братьям по пятнадцать гектаров плодородной земли. С тех пор все пошло по-другому. Они наняли работников, разжились и стали печь пшенные блины с салом не только в храмовые праздники, но и по воскресеньям.
Посреди ночи Марту окликнули:
– Вставай, уже третьи петухи пропели.
Она испугалась, резко села и ударилась головой. Возле нее уже полностью одетый стоял Иван. На столе коптила свеча.
– Который час?
– Около четырех.
Женщина послушно опустила ноги на пол, ежась от холода.
– Warum so früh?[10]
– Печь топить.
Одернула платье. Он покачал головой:
– Оно тебе больше не пригодится.
Полез в ее обтянутый сукном чемодан, выудил непрактичные туфли на каблучке, сумочку для салфеток и пудры и швырнул в угол. Взамен достал из сундука грубую нижнюю рубашку, корсетку, плахту, запаску, кожух из недубленой овчины и новые черные сапоги.
– Надевай.
Марта безропотно стала натягивать чужое, понимая, что оно висит на ней, как на вешалке, и шептать:
– Sehr nett von dir, – что означало «Очень любезно с вашей стороны».
Иван поморщился:
– Будет тебе. А за наряд не переживай. Ушьем или поправишься. Еды не жалко, – и кивнул в сторону иконостаса. – Помолишься?
Марта отвернулась от икон и закрыла глаза:
– Unser Vater in dem Himmel! Dein Name werde geheiligt. Dein Reich komme. Dein Wille geschehe auf Erde wie im Himmel[11].
Иван стоял чуть в стороне, опустив голову и проявляя уважение к ее молитве. Не шелохнулся, пока не услышал: Amen. После этого подошел к печи, любовно погладил и отодвинул заслонку.
– Смотри, дрова я сложил с вечера, чтобы хорошо просохли. Сперва два полена вдоль, на них поперек еще два, сверху пять-шесть поленьев. Получается клетка. Теперь под поленья к поду просовываю горящие сухие лучинки. Когда разгорятся, сдвигаю большим ухватом или кочергой вглубь к задней стенке, освобождая место для горшков и чугунков. Ist klar?[12]
Марта кивнула, хотя было непонятно. Тот заметил ее растерянность:
– Ничего, привыкнешь. С самого утра с печью следует здороваться. Для этого достаточно приложить руку. Во время горения периодически вороши огонь кочергой. Кочерга – это такая палка, напоминающая цифру семь. Топишь до рассвета, часа три, и только потом начинаешь готовить. На щи, кашу, хлеб у тебя целых четыре часа. Главное условие – горячие стенки и догорающие угли, тогда блюдо не сгорит. Достают чугунки ухватом. Вот он, похож на рога. Ясно?
Заворочался младший. Марта бросила ухват Ивану на ногу и кинулась к ребенку. Подоткнула одеяло, погладила по голове и зашептала на своем:
– Hush, hush, baby.
Первое время
Почему так рано?
Молитва «Отче наш» на немецком языке.
Понятно?
