, вскочил разбуженный.
– Уже не Петербург? – спросил он, с испугом оглядываясь.
– Уже третий час как не Петербург, – сказал проходивший мимо матрос и юркнул в дверь со строгой табличкой «Staff only».
Из находившегося на противоположной стене лифта вышла девушка, наряженная в огненно-красную помаду. Она несла на вытянутой руке смартфон и без умолку что-то ему объясняла. Кинув мимолётный взгляд в сторону духового оркестра, где стонал кларнет, девушка скрылась за двустворчатыми витражными дверями ресторана. Седовласый мужчина погладил бока измятого пиджака и последовал её примеру. В величественной ресторанной зале сияли хрусталём люстры, бледнели накрахмаленные скатерти, взблескивали подносы в руках прытких официантов. Пока волоокий распорядитель сверялся с самым коротким в своей жизни списком гостей, прочие пассажиры в элегантных и не очень нарядах возникли в дверях. Последней в ресторанную залу вплыла заношенная женщина в фиалковом вечернем платье, неумеренно осыпанном пайетками. Неизбывная улыбка распорядителя чуть съехала набок, он подправил её мизинцем и принялся энергично рассаживать прибывших. Напоследок он ещё раз пересчитал поголовье гостей – из девяти пассажиров, означенных в списке, на ужин пожаловали восемь. Совсем скоро из распашных белоснежных дверей, ведущих в окутанную непроглядным маревом кухню, вышел румяный повар и торжественно крутанул левой рукой, словно повернул колесо фортуны. Ужин начался. Ложки черпали пряный суп, вилки пыряли сырную плоть, иглы для омаров пронзали белесое естество, щипцы раскалывали красноватые панцири, ножи полосовали мясистые гарниры, кокотницы кокали кромки хрустальных фужеров, ножницы для винограда щёлкали, откусывая тучные гроздья, креманки хвалились бархатом десертов. К концу трапезы в витражные двери ресторана вступила розовощёкая девица в старомодном платье и кокошнике. На вытянутых руках она держала каравай, приплюснутый в центре солонкой. Сделав неуклюжий реверанс, девица принялась раскачиваться и запричитала:
– Ой, люли-люли-люли… не доехали они… не добрáлися они… ой, люли…
Кто-то свирепо зашептал:
– Кастелянша… Кастелянша!..
Из-за колонны выпрыгнул волоокий распорядитель, подхватил девицу под локоть и поволок прочь:
– Что это за маскарад?! Что ты здесь делаешь?!
– Пою… Разве нельзя?!
– Нельзя!
– А что можно? – плаксиво осведомилась девица.
– Можно – заведовать бельём! И всё! Всё-ё-о-о-о!!! Вон пошла!.. А то старшему помощнику капитана нажалуюсь!
– Ишь! Напугал…
Девица недовольно колыхнула многослойным подолом и медленно вышла. В фойе бравурно трубил оркестр. Навстречу кастелянше уверенно шёл старший помощник капитана. Она заботливо прижала к груди каравай и, резко повернув вправо, скрылась за дверью со строгой табличкой «Staff only»1. Старший помощник одобрительно кивнул оркестрантам и вошёл в ресторан. О чём-то пошептавшись с распорядителем, он вступил в гущу столиков, за которыми сидело малочисленное общество насытившихся пассажиров.
– Друзья, я ещё раз приветствую вас на борту нашего лайнера! Хочется верить, что еда, ласково наготовленная нашими пищеварами, под чутким руководством французского шеф-повара Поля Бошана, который многажды номинировался, но так, к сожалению, и не получил «Bocuse d’Or», – вам пришлась по сердцу и по желудку. А теперь разрешите пригласить вас в лаунж-бар на капитанский приём! Будем знакомиться и приятно проводить время!
Старший помощник вышел из гущи столиков, дружески похлопал по плечу волоокого распорядителя и удалился. Седовласый мужчина в измятом пиджаке поспешно вышел за ним следом.
– Товарищ капитан!
– Я старший помощник капитана.
– Товарищ старший помощник капитана! Никак не могу пойти на приём. Не люблю всё это… посему… и… я… Вычёркивайте меня в общем!
– Как вам угодно! Это мероприятие, как, впрочем, и любое другое на нашем лайнере, не является принудительным…
– Славно! Меня… Тимофей Платоновичем зовут… Это чтоб знали, кого вычёркивать…
– Доброй ночи! – ответил старший помощник, чуть наклонил туловище вперёд и зашагал по коридору.
– Ага, – ответил Тимофей Платонович и направился к лифту.
Из двустворчатых витражных дверей принялись истекать прочие пассажиры. Следом за ними вышел распорядитель и взялся объяснять, как пройти в лаунж-бар. Послушным табором отужинавшие направились в указанном направлении. В лаунж-баре приглушённый свет смешивался с тихой сладкопевной музыкой в карикатуру единства, воссоздавая в атмосфере вспененный экстракт угасающего дня. Капитан сидел в глубоком кресле. Пассажиры умертвили его одиночество. Он встал им навстречу:
– Проходите,
Только для персонала.
