едоточиться на ней – моментально ускользала. Для инженера Анри Бонвилля это не было внове, иногда – как вот и в этот раз – он даже испрашивал отпуск на несколько дней у своего начальника, Жана-Батиста Миньона, директора и совладельца знаменитого завода Миньон-Баррэ, чтобы в тишине и покое потрудиться над своими проектами. Но что это, право, за мука ощущать, что стоишь на пороге изобретения, на пороге открытия – и не можешь "ухватить за хвост" основную идею! Что ж, есть старый, проверенный способ: встать и начать чертить в надежде, что руки "сами сделают все, что надо". Именно таким образом появились на свет некоторые из изобретений Анри, ставшие патентами, что сделали завод Миньон-Баррэ знаменитым, а самого Анри – ведущим инженером этого завода и весьма обеспеченным человеком. И Анри решительно подошел к чертежному столу. Линия, еще… Вот здесь придется посчитать, точные значения крайне важны… Этот узел надо чертить отдельно и в масштабе, иначе мастера потом не поймут, что и как им точить и фрезеровать, дело непростое… А вот тут… А вот тут, похоже, стоит и вовсе отказаться от привычных решений – пусть раньше никто так не делал, но все же случается когда-то в первый раз, верно?..
"Старый, проверенный способ" не подвел и на этот раз: начав чертить и считать, Анри так увлекся привычным, но оттого не менее любимым делом, что пугливая идея, обманутая его кажущимся невниманием, любопытно подошла поближе, и… Все! Попалась! Теперь только перепроверить точность чертежей и дважды, нет, трижды проверить расчеты…
Чертежи были пересмотрены десяток раз. Расчеты – проверены раз тридцать. Анри не вышел на обед, затем на ужин, затем даже не посетил спальню своей жены, очаровательной Николь. Нет нужды упоминать, что и завтрак был пропущен. Обладая прекрасно развитым техническим воображением опытного инженера и талантливого изобретателя, он при одном взгляде на чертежи – даже чужие, не то что собственные! – мог моментально себе представить, что же получится в результате. И вот в данном конкретном случае получалась… Полная хуйня. Невероятная хуйня. Просто невообразимая хуйня! Результатом редчайшего озарения и последовавшей за ним скрупулезной работы явилась невообразимая хуйня. Нет, с научной и технической точки зрения найденные решения были вполне новаторскими и, возможно, даже элегантными. Но это не отменяло того, что получалась-то хуйня!
Николь Бонвилль прекрасно знала, что когда супруг запирается в рабочей комнате – беспокоить его крайне нежелательно, равно как и нежелательно закатывать ему скандал, если он задержался на заводе. В конце концов, прямая связь между этими событиями и благосостоянием семьи Бонвиллей была вполне очевидна. Тем более, по окончании "творческого безумия" Анри обычно весело чмокал Николь в носик, с радостью сопровождал ее в путешествии по модным лавкам, а потом вел ужинать в какой-нибудь уютный ресторанчик. Однако на этот раз, увидев мужа, выходящего к обеду, мадам Бонвилль не поверила своим глазам. С потухшим взором, сгорбленный и, кажется, даже постаревший Анри произнес обычное "привет, любимая" таким тоном, каким обычно прощаются навсегда. А тут надо заметить, что Николь своего мужа любила. Больше, чем подружку Люси и даже больше, чем модные лавки! Она подскочила к нему, обняла, прижалась всем телом и принялась шептать на ухо: "Милый, я тут, я с тобой, всегда-всегда, что бы ни происходило! У тебя что-то не получилось, да? Ерунда! Просто поверь мне, поверь ради бога, это полная ерунда по сравнению с тем, что мы с тобой вместе и я тебя люблю!"
– Ах, родная моя, – отвечал Анри – спасибо тебе! И у меня не то чтобы не получилось… У меня вот именно что получилось. Но должен тебе признаться: то, что получилось – это… Скажу прямо, любовь моя, это хуйня. Невероятная, невообразимая хуйня. Можно сказать, фатальная. Я позволил этой дурацкой идее разлучить нас с тобой на столь долгое время – и получил в результате хуйню, тысяча чертей!
– Милый, мне больно смотреть на тебя. Не ты ли когда-то говорил мне, что в науке даже неудачный результат опыта крайне важен, поскольку позволит будущим исследователям избежать лишних ошибок?
– Так то в науке, счастье мое… В области фундаментальных исследований, так сказать… Я же сейчас занимался прикладной, инженерной задачей – и такое фиаско! Выверенные расчеты, точнейшее проектирование, а в результате – просто невообразимая хуйня… Знаешь, Николь, не дело прерывать нашу с тобой традицию – но, боюсь, сегодня из меня не выйдет доброго попутчика ни в модных лавках, ни в ресторане. Может, позовешь с собой Люси? Что же до денег – пусть выпишут счета, завтра по дороге на службу заскочу в банк и оплачу их.
Когда же Николь умчалась, Анри задумался. Да, он, по сути, создал хуйню. Невероятную, невообразимую хуйню. Однако вправе ли он замолчать сей факт? Ведь наступает двадцатый век, век технического прогресса и его долг как ученого, как инженера, да, наконец, его долг как гражданина Республики повелевает ему сообщить человечеству о проведенной работе. Да! Решено! И, твердой походкой выйдя из дома, месье Бонвилль свистнул извозчика и велел править к зданию Патентного бюро.На следующее утро Анри явился к месье Миньону и сообщил об окончании своего "творческого отпуска". Прихватил он с собой и чертежи с расчетами, равно как
