пропала. Придержав лошадь, он глубоко задумался о том, как неловко растить взрослеющую дочь без матери в одном доме с двумя молодыми людьми, пусть даже она видит их только за столом, а весь разговор ограничивается фразой: «Могу я положить вам картофель?» – или, как выражался мистер Уинн, «Могу ли я предложить вам картофелину?» С каждым днем такие вопросы все больше раздражали хозяина, но виновнику нынешнего затруднения мистеру Коксу предстояло оставаться в доме в качестве ученика еще целых три года, ведь он пришел последним, и их следовало как-то пережить. Что делать, если телячья любовь продолжится? Рано или поздно Молли все равно о ней узнает.
Непредвиденное обстоятельство до такой степени выводило из себя, что мистер Гибсон решил усилием воли выбросить его из головы, пустив лошадь галопом, и обнаружил, что тряска на развороченной за сотню лет булыжной мостовой чрезвычайно благотворно сказывается если не на состоянии костей, то на образе мыслей. В тот день он посетил множество пациентов и домой вернулся, представляя, что худшее осталось позади, а мистер Кокс понял прозрачный намек и принял предписание к сведению. Оставалось лишь найти надежное место для злополучной Бетии, проявившей столь предосудительную склонность к интригам. Однако мистер Гибсон ошибся в предположениях. Как правило, молодые люди появлялись в столовой к чаю, проглатывали по две чашки, прожевывали положенные тосты и исчезали. В этот вечер за непринужденным разговором на отвлеченные темы наставник пристально следил за учениками из-под полуопущенных ресниц и в результате наблюдения заметил, что мистер Уинн едва сдерживает смех, а рыжеволосый краснолицый мистер Кокс покраснел еще больше и явно пребывает в крайнем негодовании.
«Что же, пусть получит то, что хочет», – подумал доктор и препоясал чресла, готовясь к схватке. Он не последовал за Молли и мисс Эйр в гостиную, как обычно, а остался на месте и притворился, что читает газету, пока Бетия с распухшим от слез лицом и оскорбленным видом убирала со стола. Минут через пять после ее ухода раздался ожидаемый стук в дверь.
– Можно поговорить с вами, сэр? – послышался из коридора голос невидимого мистера Кокса.
– Конечно. Входите, мистер Кокс. Как раз собирался обсудить с вами счет из аптеки Корбина. Прошу, присаживайтесь.
– Вовсе не хотел, сэр, не думал… Нет, спасибо, лучше постою. – Он остался стоять, демонстрируя оскорбленное достоинство. – Речь о том письме, сэр. О письме с унизительным рецептом, сэр.
– Унизительный рецепт! Удивлен, что мое предписание способно получить такую характеристику, хотя порой, услышав диагноз, пациенты чувствуют себя униженными, и больше того, могут обидеться даже на то лекарство, которого требует заболевание.
– Я не просил прописывать мне лечение.
– Конечно нет! И все же именно вы тот самый мастер Кокс, который отправил записку с Бетией. Позвольте сообщить, что по вашей милости служанка лишилась места, а записка оказалась чрезвычайно глупой.
– Однако перехватив письмо, адресованное
