к чужому мнению даже в напряжённые годы войны написали в своих воспоминаниях А. М. Василевский, Г. К. Жуков, А. Е. Голованов, Д. Ф. Устинов, Н. Н. Воронов, П. А. Ермолин и многие другие, работавшие со Сталиным руководители.
Например, командующий авиацией дальнего действия, главный маршал авиации А. Е. Голованов в своих воспоминаниях «Дальняя бомбардировочная…» пишет о том, что Сталин, как правило, никогда не прерывал говорящего, давал ему возможность высказаться. Потом выслушивал мнения или замечания присутствующих. Обычно в это время он всегда неторопливо ходил и курил трубку. Если Сталин звонил сам, то обычно он здоровался, справлялся о делах и, если нужно было, чтобы вы лично к нему явились, никогда не говорил: «Вы мне нужны, приезжайте», – или что-нибудь в этом роде. Он всегда спрашивал: «Можете вы ко мне приехать?» – и, получив утвердительный ответ, говорил: «Пожалуйста, приезжайте» [7, с. 115].
Голованов обращал внимание на точность Сталина даже в мелочах. В частности он пишет, что если перед Сталиным были поставлены «те или иные вопросы, и он сказал, что подумает и позвонит вам, можете не сомневаться: пройдёт час, день, неделя, но звонок последует, и вы получите ответ. Конечно, не обязательно положительный» [7, с. 118]. Бумаги Сталин читал с карандашом в руках, исправляя орфографические ошибки, ставя знаки препинания, а бумаги «особо выдающиеся» отправлял назад, автору. Голованов пишет, что командующие каждый день представляли в Ставку боевые донесения и, прежде чем подписывать их, по несколько раз читали, а словарь Ушакова был у них настольной книгой.
Маршал Советского Союза, несменный нарком вооружения, а в дальнейшем министр оборонной промышленности Д. Ф. Устинов в своей книге «Во имя Победы. Записи наркома вооружения» писал: «Сталин обладал уникальной работоспособностью, огромной силой воли, большим организаторским талантом. Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, он многое доверял членам Политбюро ЦК, ГКО, руководителям наркоматов, сумел наладить безупречно чёткую, согласованную, слаженную работу всех звеньев управления, добивался безусловного исполнения принятых решений.
При всей своей властности, суровости, я бы сказал жёсткости, он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Во всяком случае, насколько я помню, как правило, он не упреждал присутствующих своим выводом, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать своего отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего или сидел будто бы отрешённо, или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далёк от предмета разговора, думает о чём—то своём. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло.
Иногда Сталин прерывал доклад неожиданным вопросом, обращённым к кому-либо из присутствующих: «А что вы думаете
