И снова не вовремя!
– Как поживаешь, дрыщ? – прогудел Пограничник в сотовый, как в трубу.
После неприятного звонка Человека с Вертикали Фрутков был готов к грубому обращению. Он спросил:
– Можно узнать, товарищ генерал, по какому поводу «дрыщ»?
– «Сверкающий Могадишо»! Кстати, не знаешь, почему великолепный камень назвали именем какой-то уебанской деревни? «Сверкающий Могадишо»! Ты этот Могадишо видел?
Еще один коллекционер. Фрутков вздохнул.
– Вы были в Женеве?
– Там была моя жена, дрыщ! Ты ее видел, когда мы у вас в Питере на «Авроре» бухали в день рождения губернатора. Помнишь?
Фрутков вспомнил волевую женщину с противными ушами. «Нефертётя, так, кажется, ее звали в высших кругах. Точно. Нефертётя».
Пограничник безостановочно гудел в трубу:
– Начинай лгать, хуторянин. Мол, ничего не знаю, ни с кем не договаривался…
Фрутков попытался собрать в кучку разбегающиеся мысли. Пограничник – это, конечно, выпуклая личность, но Человек с Вертикали гораздо массивнее. В конце концов, он отдает приказы Пограничнику, а не наоборот. Значит…
– Зачем мне лгать, товарищ генерал? Я победил на аукционе и теперь бриллиант мой.
– Так-так-так… Не уважаешь наши доблестные органы? Я мог бы предложить тебе восемь «лимонов», а два оставшихся обсудим.
Звучало примирительно, но Фрутков был тверд.
– Органы уважаю, бриллиант не отдам!
Пограничник прощально прогудел:
– Ладно, дрыщ. Подумай об ответственности своего бизнеса. Налоги там… У тебя есть неделя. Потом я ни за что не ручаюсь. Долго говорить, времени у меня сейчас нет. Я должен вернуться к той куче дерьма, которую разгребаю с утра. Бывай!
Пограничник вернулся к дерьму, а Фрутков побрел на кухню, размером с Ладожское озеро, чтобы спокойно там подумать. Громадная белоснежная кухня всегда его успокаивала. Ее оформлял модный итальянский дизайнер, поэтому кухня была выполнена в средиземноморском стиле. Пол покрывала плитка, стилизованная под мозаику древнеримских бань. На стенах висели декоративные тарелки с южными пейзажами: оливковые рощи, пинии и кипарисы. Столешницы из розового каррарского мрамора. Ну, и все такое.
Фрутков налил себе кофе в фарфоровую чашку династии Цин, провел пальцем по тонкому волнистому краю. Отхлебнул. Кофе был хорош! Мягкий, без обычной горечи. Знаменитый «Черный бивень». Его производили в Таиланде. Пропускали зерна арабики через пищеварительный тракт слонов. Впрочем, лучше ничего не знать о тонкостях изготовления самого дорогого в мире кофе. Фрутков не знал.
– Вот придурки, ёпта! – сказал Фрутков своему отражению в натертом до зеркального сияния мраморе стола.
Он хотел добавить еще что-то ненормативное, но тут таиландский
