Мета, племянница Эрхарда. При ней разыгралась та жуткая сцена. Могло быть хуже, но позвонил врач и убедил мужа, что Кристофу лучше проходить реабилитацию с родителями дома. Эрхарда успокоил бодрый голос сына. Он зашел в спальню, приказал мне привести себя в порядок и встретить наше сокровище.
– Мой муж очень вспыльчивый и ранимый, если дело касается сына. В день, который вам описала его племянница, я оставила Кристофа под присмотром двух нянь и ушла по магазинам. Когда вернулась, сын был в больнице. Оказалось, он бегал в саду, упал, ударился носом, открылось сильное кровотечение. Няньки перепугались и вызвали реанимобиль. Когда Эрхард вернулся со встречи и узнал, что в момент инцидента меня не было дома, сорвался и сделал то, что описала Мета.
Я не стала говорить, что страх потерять Кристофа мог довести мужа до состояния неуправляемой паники или ярости. Поэтому он не может доверить его случайным нянькам или врачам. С сыном работают лучшие специалисты, которые тщательно подбираются адвокатами и экспертами. Не стала говорить и то, что я прощу любую выходку Эрхарда, лишь бы видеть улыбку сына, когда он встречает отца. Меня, к сожалению, он так не приветствует, хотя, конечно же, любит.
– Вас это устраивает?
– Идеальных людей не бывает. Есть особенности характера, с которыми мы можем примириться, – уверенно отвечаю я. – Эрхард редко выходит из себя, но, когда это случается, об этом судачат еще год.
Хотела добавить, что его сумасшествие дружит с моим, но не стала. Если двинется в эту сторону, то, вероятно, найдет вереницу диагнозов, которые мы с Эрхардом тщательно скрывали.
– Что произошло перед тем, как вы упали в обморок? – участливо спрашивает инспектор. По сравнению с комиссаром он ведет себя более профессионально. – Опишите, что помните.
– Мы разрезали с гостями торт. Потом немного потанцевали. Было душно и мы поднялись на верхнюю палубу. Эрхарду позвонили…
– Сколько времени прошло между тем, как вы поднялись, и звонком? – вклинивается с вопросом комиссар.
– Минуты три-четыре. Эрхард сказал, что заказал фейерверк, хотя знал, что я буду против.
– Почему? – искренне удивляется инспектор.
Я вопросительно смотрю на адвоката. Берч кивает, давая понять, что лучше сказать самой.
– Из-за покушения, которое было совершено на меня полтора года назад во время заказанного коллегами фейерверка на мой день рождения.
Комиссар отхлебывает кофе, слышит мои слова, закашливается и вопросительно переводит взгляд на инспектора. Тот пожимает плечами и отводит взгляд.
– Что за покушение? Где? Кто на вас покушался?
– Это было в Москве, где я руководила инвестиционной компанией. Многим не понравилось, что я пошла в разрез с завещанием бывшего владельца. Покушение до сих пор не раскрыто.
– Вы были женой Макса Петровского?
– Нет. Мы с мужем – его наследники. Петровский был близким другом отца Эрхарда. Какое-то время я работала на него бизнес-консультантом.
Меня
