то и дело шел снег. Ощущение, что происходят изменения в развитии планеты. Наверно, будет еще хуже, хотя успокаивают, что это периодические повторы сезонов.
Тепло, взошла травка, недавно голый район вдруг покрылся еще желтоватой первым цветом листвой садовых деревьев. Я с собачкой гуляю во дворе. Со стороны наш девятиэтажный дом выглядит убого, хрущевка с черными смоляными полосами, обозначающими клетки квартир, мусор у дома, копошение у машин, не то, что у двухэтажного «дома образцового обслуживания» рядом, который отгородил свой уютный двор от посторонних.
Мне казалось: создано нечто уродливое, негодное для полной жизни – цивилизация. И только природа – чиста душе.
Дома я совершенно менялся. Меня встречали трагические черные глаза жены, с высокой печалью, словно они вобрали всю женскую долю борьбы за бесконечное укрепление рода человеческого, – то неодолимо влекущее женственное, что так нужно мужчине. Она окончила филологический факультет института, но всю жизнь хотела быть врачом.
У нас не было детей. Чтобы отвлечься, она занималась суровыми упражнениями в ледяной воде ванны. Она, как и наше окружение, читала о Порфирии Иванове, и увлеклась идеями в его поучении «Детка»: «Два раза в день купайся в холодной, природной воде, чтобы тебе было хорошо». «Выйди на природу, встань босыми ногами на землю, а зимой на снег, хотя бы на 1-2 минуты. Вдохни через рот несколько раз воздух и мысленно пожелай себе и всем людям здоровья». «Люби окружающую тебя природу. Не плюйся вокруг и не выплевывай из себя ничего. Привыкни к этому – это твое здоровье», и т. д.
Она голодала по заповеди: «Старайся хоть раз в неделю полностью обходиться без пищи и воды с пятницы 18-20 часов до воскресенья 12-ти часов. Это твои заслуги и покой. Если тебе трудно, то держи хотя бы сутки».
Зимой я был в командировке в Киеве, и меня пригласили на Синее озеро. Там, в заносах снега стоял голый старец с могучим молодым телом в снегу на холоде, в черных трусах, похожих на юбку. В окружении группы фанатов-интеллигентов он погружался в прорубь озера, практически доказывая свои убеждения.
Он хрипел:
– Была и есть сейчас – эпоха борьбы за выживание (Дарвин, рациональный Ньютон). Будет эпоха философии любви, оживления сущего.
Говорили, что вскоре он умер, от переохлаждения.
Меня притягивало нечто подобное отшельничеству, результат отторжения от моей постоянной занудной ответственности за дело. Читал эмигранта-философа В. Зиновьева, который сделал свою жизнь экспериментом. Строил свое государство, где он один себе народ, независимый перед идеологией, государством. С правилами «Жития»: сохранять достоинство, независимость, не унижаться, не подхалимничать. Не возвеличивать ничтожество. Не быть близкими с карьеристами, интриганами, доносчиками, трусами. Обходиться без чужой помощи, не навязывая своей, и т. п.
Это – антитеза реальности. Чем значительнее дело, делаемое одиночкой, тем сильнее стремление среды уничтожить его.
Философ
