засмеялась.
– Ты шпионка, Лиза? – спросил Оскар, пристально глядя в глаза. – Если ты шпионка, я не могу ужинать с тобой, потому что я работаю в Риксдаге. Я должен встать и уйти, сейчас же.
Сидевшие за соседним столиком мужчины, обернувшись, посмотрели на меня с интересом.
– Ну, если я шпионка, то ты это уже знаешь, – попыталась пошутить я. – Не пей много, не рассказывай лишнего, и всё будет хорошо.
А что мне было ответить? «Да, я шпионка» и «нет, я не шпионка» прозвучало бы одинаково глупо. Но я совсем забыла, что у шведов с чувством юмора не очень.
Оскар, побледнев, начал собираться, а я поняла, что этот идиот сейчас уйдёт и я останусь одна и буду допивать своё пиво под любопытными взглядами мужчин за соседним столиком. А ведь Гудрун меня учила, что в Швеции надо всегда предупреждать заранее, если собираешься пошутить.
– Ты ведь знаешь, что я оппозиционерка? – начала я нелепо оправдываться. – Что моему другу подбросили взрывчатку? Что меня пытали, чтобы я оговорила себя и друзей? Что бежала от преследований? Все ваши газеты написали обо мне.
Я хотела было показать ему следы на груди, но, слава богу, сдержалась.
– Да, я всю ночь читал твои интервью. – Оскар снова сел. – Но вдруг это просто крутая легенда?
Я ощутила себя Матой Хари и Рихардом Зорге в одном лице, тот, говорят, тоже на свиданиях информацию выпытывал. Первый раз я вышла на протестный митинг в двадцать лет, в Питере, и тогда же первый раз получила дубинкой от ОМОНа. А на втором митинге у меня была сломана ключица, но я даже не стала писать заявление, какой смысл. Я давно уже сбилась со счёта, сколько раз меня задерживали, штрафовали и отправляли на сутки, и уже пять лет была на профилактическом учёте полиции, в числе бывших заключённых, как «лицо, склонное к правонарушениям». И вот теперь какой-то швед говорил мне, что это просто крутая легенда и прикрытие для шпионки. Мне захотелось плеснуть ему пивом в лицо.
– Ладно, прости, давай что-нибудь закажем, – сказал он, увидев, как я побледнела. – Но о политике говорить не будем.
Мы открыли меню. Я выбрала грибной салат с авокадо и яйцами, ризотто с вялеными помидорами и мидиями, а Оскар взял полдюжины улиток по-провански и Secreto Iberico на гриле, с тушёной кукурузой и лаймом.
– А какая позиция у вашей партии по поводу НАТО? – забывшись, спросила я, и Оскар поперхнулся улитками. – Ой, прости, прости, я забыла! – замахала я руками. – Не отвечай, не надо, я не хочу этого знать!
Он начинал меня бесить. О чём нам вообще было говорить? Об улитках по-провански?
– Почему Левая партия так непопулярна в Швеции? – спросила я и подумала, что, кроме политики, у меня, пожалуй, вообще нет никаких тем. Да, я тоже так себе собеседник.
– Ну почему же непопулярна, – заёрзал Оскар. – Мы ведь в парламенте.
– Ультраправые тоже в парламенте, но у них гораздо больше голосов.
– За них голосуют те, кто живёт в таких районах,
