все трое.
Что еще? Немного.
Самое важное: твои пальцы дрожат, когда ты вынимаешь мои письма из почтового ящика в учительской.
Что ты думаешь, я поступаю точно так же: сначала оцениваю на ощупь толщину твоего письма, чтобы понять, сколько пищи я вкушу в ближайшие дни и ночи.
К твоему вопросу (чудаковатому): и стрелки, и электронный циферблат (но какое, в сущности, это имеет значение?).
А, я вспомнил, что должен у тебя уточнить: связана ли ты как-то – знаю, это звучит глупо, но все же – связана ли ты как-то с китайской газетой (на чистом китайском языке)? Такой еженедельник, печатающийся в Шанхае. Я начал получать его в последнее время, хотя не выписывал.
Если нет – забудь.
Это не письмо, просто полуночное бормотание, свист в потемках, пока ты не вернешься ко мне.
(Не устаю удивляться, как это моя иссушенная жизнь решилась обнажить передо мной такую огромную грудь.)
Яир.
21.6
Раскрытый рот или дупло в стволе дерева? Сложно сказать. Но меня переполняет счастье оттого, что там, наконец, не было слов!
Я и не знал, что ты рисуешь. Твой черный цвет, эти линии, нажим кисти.
Клянусь, однажды я тебе станцую. Даже если вокруг будут люди. Я буду смотреть только в твои глаза и танцевать.
А пока нужно писать, правда? Так вот, все из-за твоего черного.
Скажем, это черная сморщенная обезьянка бегает туда-сюда по животу своей хозяйки.
Тебе это что-то напоминает? Не суть важно. Мы же договорились, что можно нести любую околесицу. Мне представляется вот что: господин купил ее для своей супруги на одной из ярмарок, где был проездом. Господин всегда в дороге, у него свой путь, путь господина. Обезьянка ручная. Ее купили, чтобы доставлять удовольствие хозяйке – но не самой себе. Ни в коем случае, понимаешь? Обезьянка должна всегда помнить свое место, она всего лишь назначена «исполняющей обязанности» до возвращения господина (а может, никакого господина и нет?).
Я.
И я знаю, что ты знаешь, о чем я сейчас думаю: тебе показался странным тот факт, что я помню каждое движение, каждый вздох и родинку женщины, которая спала со мной – но меня самого ты в этих воспоминаниях не нашла.
22.6
Когда я с людьми (это пришло мне в голову сегодня вечером, когда я купал сына) – причем не важно, с посторонними или с самыми близкими, – меня всегда преследует одна и та же мысль: всем им абсолютно естественно удается то, в чем я полный импотент: пускать корни.
Вопрос: скажи мне на милость, идиот, зачем вообще ты рассказываешь ей такой вздор? Все это – поверхностные рассуждения и грошовая философия! Почему в тебе нет ни капли благородства или просто хорошего вкуса, чтобы приучить себя не болтать что ни попадя?!
Ответ: это осленок, живущий во мне, и его жгучее желание отдать все (в том числе и мои философские гроши) до последней крохи – с ней оно возникает у меня чаще, чем с кем-либо. Даже не рассказать – иногда просто
