Да и отчим от меня не в восторге. Ладно. Переживем.
А Айгуль за последнее прибавила в груди. Я довольно усмехнулся, вспоминая ощущения от прикосновения к ней. Ах, потискать бы сейчас! В голове моей тикали часики. Оставалось меньше двух недель.
Айгуль
Всю неделю я провела в режиме ожидания. Мое и без того разбитое настроение окончательно было испорчено отсутствием Султана. Умом понимала, что, соглашаясь быть с ним, автоматически подписывалась на такую жизнь. Но что доводы разума для сердца, тоскующего по своему любимому? К тому же, переживания относительно скорого переезда никуда не подевались, да и с мамой, толком, поговорить у нас не получалось. Она старательно делала вид, что ничего не случилось, будто и не было той встречи в торговом центре, словно я никуда и не собиралась переезжать. И только в её глазах иногда читалась тщательно спрятанная тревога.
Сама же я не решалась начать разговор первой. Что сказать? Казалось, все уже было озвучено. Да и чего таить, не только это останавливало меня, но и возможная реакция мамы. Никогда прежде мы с ней не ссорились, и мучительно больно было вступать в конфликт и говорить что-то против.
В общем, целую неделю я провела самым безобразно-ленивым образом. Спала до 11, потом ела, убиралась, и снова падала в кровать, надевала наушники и лежала, уставившись в потолок. К вечеру старалась все-таки, что-то приготовить на ужин, но особой надобности не было в этом – морозильник был полон полуфабрикатов, приготовленных в позапрошлые выходные (пельмени, вареники и котлеты, это мы так с мамой «отчаянно» потрудились на недели вперед). А потом снова возвращалась к себе.
Мысли о том, чтобы выйти на улицу, у меня не возникало. В такую отвратительную сырость, без надобности? Нет, спасибо. К тому же, мне все еще страшно было покидать квартиру и гулять в одиночестве. Боялась, что со мной что-то случится, а Султан не узнает об этом.
Стояло субботнее утро, когда мама решила-таки заглянуть ко мне. Постучав в дверь и услышав моё «открыто», она неспешно зашла в комнату. В этот момент я сидела возле окна и рисовала в тетради. Так, глупости всякие. Цветочки, для успокоения нервов. Оторвав взгляд от нарисованной ромашки, я посмотрела на маму. В глаза сразу бросилась её бледность. Сердце моё тот час отреагировало на это – оно сжалось и тревожно забилось.
– Айгуль, – мама присела на край кровати и провела ладонью по светлому покрывалу, словно разглаживая на нем несуществующие складки.
– Да, мам? – я отложила тетрадь и ручки в сторону.
– Доченька, – мама глянула мне прямо в глаза, – ты что-то дома все эти дни. Не случилось ли чего?
– Не случилось, мам, – я мягко улыбнулась ей.
– А где твой Султан? Что-то не видно и не слышно его.
– Он уехал по работе, скоро должен вернуться, – я поправила подушку за своей спиной.
– Вы не поссорились? – мама окинула меня внимательным взглядом.
– Нет, все хорошо. Работа у него.
– Работа, –
