обритании: там они быстрее найдут тебя.
И шестое. Всегда помни, что мамочка больше всего на свете любила тебя».
Это было единственное, что у Тайрин осталось от матери. Записка, написанная ее рукой, в которой мама в тысячный раз напоминала о простых правилах ее жизни. Тайрин было тогда пятнадцать. Это не так уж и мало, но и недостаточно много для того, чтобы остаться одной в этом чуждом ей мире. Новый дом, другая жизнь, иная дорога и уродливая внешность. Стоит ли бороться? Да, стоит. Она выживет, она не предоставит им возможности так просто разделаться с ней. Она отомстит. Пусть не сейчас, но потом – обязательно.
***
В то же самое время Дамьен сидел на стуле перед Эльзой, старой провидицей, которую все вокруг не столько почитали, сколько боялись. Полумрак и скудное освещение от пылающих на столе свечей лишь усиливали впечатление нереальности происходящего. Ему двадцать один год, а он был вынужден не только прийти к старухе и выслушать весь тот бред, который она поведает ему, но еще и рассказать об этом остальным. Такова традиция его семьи.
– Девушка поведет тебя за собой. Она станет всем для тебя, смыслом твоей жизни, твоей единственной, твоей женой. Она так прекрасна! – провидица взмахнула руками.
– Ты видишь ее, Эльза? – Дамьен наклонился вперед. – Кто она? Я ее знаю?
– Ты почувствуешь ее вначале. Только это, но потом, когда взглянешь по-настоящему, не сможешь отвести взгляд.
– Когда мы встретимся? – он заметно оживился.
– Нескоро.
– Что еще ты скажешь?
– Ее слепота спасет тебя, – произнесла провидица.
Он даже отпрянул:
– Что? Слепота? Она слепая, Эльза?
Старуха открыла глаза и посмотрела куда-то вдаль.
– Абсолютно слепая, мой мальчик…
Глава 1
Восемь лет спустя. Наши дни
Тайрин проснулась в седьмом часу утра. Ей опять приснился кошмар, и снова она не могла вспомнить его содержание. Сон растворился в сознании, словно сахар в слишком крепкой заварке, оставив после себя приторный привкус, заглушающий нечто терпкое и неприятное. Тайрин не спешила вставать с кровати. Сегодня ей не нужно идти на работу точно так же, как и к своему врачу.
Толчком к развитию болезни стала смерть матери. Теперь она фригидна. И не потому, что не получала удовольствия в постели. Если честно, до постели ей было еще очень далеко. Тайрин ничего не испытывала по отношению к противоположному полу, так же как и к своему собственному. Ничего, кроме, пожалуй, какой-то жалости и зависти одновременно.
Она могла точно определить, симпатичен ей мужчина или нет, но, когда речь заходила об ее эмоциях, ее отношении к нему и возможности возникновения близости, тут же подкрадывалась пустота. И еще неприязнь.
Фрэд, ее врач, давно пришел к выводу, что Тайрин окончательно замкнулась в себе. Что первопричиной к такому поведению стали особенности ее внешности, которые она с детства так тщательно скрывала.
«А кто бы не скрывал?» – парировала Тайрин.
Повернулась в постели, скинула с себя одеяло и резко села. Голова закружилась, и начало подташнивать.
«Не стоило вчера открывать новую бутылку», – подумала с сожалением и сползла с кровати.
Посмотрев на свое отражение в зеркале в ванной, Тайрин скривила лицо. Безусловно, вчерашняя вечеринка с сотрудниками в честь очередного отпуска удалась. Об этом свидетельствовали не только заплывшие веки и раскрасневшиеся глаза, но и пульсирующая головная боль, сокрушающая тело.
– И это – взрослый образованный человек, – пробормотала она и потянулась за зубной щеткой.
– Я же просил тебя не напиваться! – проорал громким командным басом Михаил.
– Какого шорта ты шдэсь дэлаэшь?
– Вынь щетку изо рта и говори внятно!
Тайрин сплюнула пену от зубной пасты в раковину и повернулась к дяде Мише:
– Ты слышал, что я сказала.
– Я нашел то, что тебе нужно, – ответил он.
– Что именно?
– Адрес, – улыбнулся Михаил.
– Где?
– В Лондоне.
– Че-е-ерт! – она скривилась.
– Это значит, что ты передумала и не станешь искать на свою задницу приключений? – спросил Михаил.
Тайрин не сразу ответила. Повернулась к зеркалу и несколько минут молчала.
– Я поклялась найти ответы, – наконец
