шь, лааааадно, где наша не пропадала, я ж баба сильная. Девочку пока уберём в чулан, боюсь, она не вывезет.
Что там надо, в связи с нашим новым положением?
Жопу в горсть, сопли на замок, квартиру в ипотеку, ремонт в рассрочку, детей подмышку – погнали в новую жизнь. Сидим в красивенькой квартире, болтаем ногами, все прекрасно.
– О-о-о-о-ой! А кто это у нас тут такой счастливый сидит? – голос сверху. – Вы, наверное, по пиндецам соскучились? Что бы вам такое подкинуть? О! Знаю! – Звук волшебной палочки “блынь!” – Как же красиво свисают водяные сиськи с потолка! Вам же, правда, нравится?
– Вы че, прикалываетесь? Я только жить начала, только трусы новые купила!…
– Прости, любимая, так получилось… Уверен, ты справишься.
Конечно, справлюсь. Я же девочка сильная. Или баба. Пара ночей со слезами и снова жизнь прекрасна… На пару месяцев.
2.
– Встать, суд идет!
– Рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело в отношении Молчанова Алексея Геннадьевича, уроженца г. Радужный Тюменской области, 05.02.1965 года рождения и руководствуясь статьей 108 УК РФ, а также приняв к сведению отсутствие судимости у гр. Молчанова, суд ПОСТАНОВИЛ:..
Эти несколько секунд, которые судья набирала воздух в легкие, чтобы продолжить чтение приговора, длились вечно. Казалось, что от стука крови в висках, голова просто разлетится на части. "Я не виновен. Я не виновен. Я не виновен".
– …признать Молчанова А.Г. невиновным в убийстве гр. Храмцова А.Ю., освободить из под стражи в зале суда. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Неожиданно громкий стук молотка, улюлюканье и аплодисменты друзей заставили Леху вздрогнуть.
"Свобода? Неужели все? Неужели 7 месяцев в СИЗО будут забыты, как страшный сон! Господи, спасибо!"
Охранник тут же открыл клетку, выпустив Алексея:
– Свободен, поздравляю, – тихо сказал он.
Ноги все еще были ватные и отказывались слушаться.
В этот момент из зала раздался крик со стороны обвинения: "Сука! Купленная тварь!" В воздухе мелькнул пистолет и раздался выстрел. Каким-то шестым чувством за секунду до выстрела Алексей понял, что пуля полетит в судью – молодую женщину, с приличным животом под мантией. Во время заседаний он все размышлял, какой же у нее срок: как у супруги или немного меньше?
"Почему не в меня? – пролетела мысль в голове освобожденного. – Это же я убил его брата".
Лёгкий прыжок. Откуда только взялась эта легкость в ватных ногах? Трехочковый бросок своего тела под пулю.
– Ма-ла-дец!
В полной тишине жидкие аплодисменты были похожи на похвалу руководителя самодеятельности во время репетиции в деревенском клубе.
– Ма-ла-дец! Исполнил свое предназначение.
– Кто Вы такой? И что Вы несёте? – Голос был хриплый и какой-то глухой. С трудом парень смог подняться сначала на четвереньки, затем в полный рост. В груди почему-то было невыносимо больно, но явных повреждений при этом не видно.
– Я несу разумное, доброе, светлое… Мир, – странный мужчина протянул руку в приветствии.
– Дружба, жвачка, – на автомате продолжил Лёха, держась за грудь.
– Зовут меня Мир.
– А, Лёха, то есть Алексей, – ответил ему на рукопожатие молодой человек.
– Добро пожаловать, Лёха.
– Пожаловать… куда? – Только сейчас он смог посмотреть по сторонам и удивиться метаморфозам, которые произошли с залом суда после падения. Вместо стола судьи был огромный кожаный диван молочного цвета. Рядом с ним на полу красовалась высокая ваза из прозрачного стекла с одной-единственной чайной розой. На месте решетки, за которой 5 минут назад сидел подсудимый, стояла большая белая клетка. Дверцы у нее не было, впрочем как и половины стенки тоже. Внутри сидел огромный попугай с окрасом, который больше бы подошёл дворовому коту: белые перья, темный клюв и чёрный бланш под глазом.
– Пират, – вырвалось у Лёхи.
– Пират и есть, так и зовём.
– Вы не ответили: кто Вы такой и где я?
Алексей продолжил изучать необычное место и мужчину. Его костюм и обувь были такими же светлыми, как и мебель. Да о чем я? Тут все было светлое, как будто он попал в… рай?
Странный мужчина по имени Мир с шумом вздохнул:
– Правильно говоришь, рай.
– Эээ, я вообще-то молчал, – похоже, удивление в этом месте становилось обычной эмоцией для Лехи.
– Зато
