жизни. Сказал, что свадьба должна состояться через неделю, подробности он сообщит. Решаю подойти к комбату, чтобы, сославшись на родственные связи, отпроситься на такое желанное для любого солдата мероприятие.
Я разводил последнюю смену. Мы вышли из здания штаба и привычно свернули за угол, когда меня окликнули. Это был прапорщик Соловьев, тоже одноклассник, комсомольский секретарь нашего дивизиона. В нескольких метрах на скамейке сидели три офицера, чему я не придал особого значения. Чтобы не светиться толпой, я отправил своих караульных вперед, а сам задержался с прапорщиком. Он сообщил день и время свадьбы. В этот момент в нашу сторону обернулся сидящий с краю капитан Лебедев, начальник секретной части. Это он прошлой осенью забирал нас с пересыльного пункта.
– Сержант, ко мне!!! – неприятно резануло слух.
По сути, он прав. Перемещение караульных по территории без сопровождения разводящего является грубым нарушением устава. Я получаю по полной программе, а заодно и прапорщик, и вдогонку слышу до боли родное: «Опять вторая».
Перспектива свадебной гулянки начинает выглядеть весьма туманно. На следующее утро я все же подхожу к комбату со своей просьбой, понимая, что вероятность положительного ответа даже не нулевая, а практически отрицательная, если такая бывает. Ему уже доложили и продули дымоход, и поэтому взгляд, которым он меня одарил, не оставил сомнений, что с этого дня я больше не принадлежу к славной когорте гомо сапиенс. Попытка Соловьева объяснить ситуацию и взять вину на себя тоже не увенчалась успехом. Погоны представителей героической профессии катят против капитанских лишь в том случае, если прапорщик занимает материально-ценностную должность типа заведующий продовольственным, вещевым, ГСМ складом, начальник столовой и т. п. Идеологический сектор не тянет в силу малоуважаемости профессии и маломерности в данном случае самой должности.
Я уже окончательно распростился с надеждой, и мне искренне сочувствовали близкие сослуживцы. Однако накануне свадьбы, в пятницу, я увидел на территории полка гражданского, который направлялся к зданию штаба. Это был отец Олега, директор местной школы, уважаемый в гарнизоне человек, бывший фронтовик, через руки которого проходили все офицерские дети. Пришел просить за меня. Я вспомнил, как в детстве, бывая у Олега в гостях, страшно завидовал ему, когда, вставая у отца за спиной, он нащупывал у того под ребром оставшийся с войны осколок. Иногда он доставал отцовские награды: орден Славы, тяжелую, огромную медаль «За отвагу» с силуэтом танка Т-28, «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Он каждый день мог играть ими.
Вопрос по поводу моего присутствия на свадьбе решился в итоге положительно. Меня вызвал комбат и, не скрывая досады, сообщил:
– Завтра идешь на свадьбу. Но попробуй там хоть рюмку выпить. Сгною…
«Как же», – подумал я про себя, но вслух произнес:
– Так точно!
